Карлос Кастанеда, книги 1-2 (ред. В.О.Пелевин, carlitoska)

— Нет, ты все еще не понимаешь. Не имеет значения, нравится тебе страж или нет. Если ты питаешь к нему какие-либо чувства, страж останется тем же самым — чудовищным, прекрасным или любым другим. Если, с другой стороны, у тебя нет к нему никаких чувств, страж станет ничем, но будет по-прежнему перед тобой.

Мысль о том, что нечто, такое громадное, как страж, могло стать ничем и все же остаться перед глазами, была абсолютно бессмысленной. Я решил, что это одна из алогичных предпосылок знания дона Хуана. Однако же, я чувствовал, что, если бы он захотел, он мог бы объяснить мне это, поэтому продолжал допытываться, что он имеет в виду.

— Ты думал, что страж это нечто знакомое, вот что я имею в виду, — сказал он.

— Но я не думал, что это нечто знакомое.

— Ты думал, что он безобразный, что его размеры были потрясающими, что это было чудовище. Ты знаешь все эти вещи, поэтому страж и был чем-то знакомым, и пока он был таковым, ты не видел его. Я уже говорил тебе, что страж должен стать ничем и все же он должен оставаться перед тобой. Он должен оставаться там и в то же самое время быть ничем.

— Но как такое может быть, дон Хуан? Это абсурд!

— Да. Но это и есть виденье. В действительности, бесполезно говорить об этом. Виденье, как я уже говорил, узнается посредством виденья. Очевидно, у тебя нет проблем с водой. Ты почти видел ее на днях. Вода твой конек. Все, что тебе теперь нужно, — это совершенствовать технику виденья. Ты обрел сильного помощника в духе источника.

— У меня есть еще один очень важный вопрос, дон Хуан.

— Ты можешь иметь сколько угодно очень важных вопросов, но мы не можем говорить о духе источника в этой местности. Лучше всего не думать о нем вообще. Совсем. В противном случае он заманит тебя, и, если это случится, нет ничего, что живой человек мог бы сделать, чтобы помочь тебе. Поэтому держи рот закрытым и думай о чем-нибудь другом.

На следующее утро, примерно в десять часов, дон Хуан вынул свою трубку из мешочка, наполнил ее курительной смесью, затем вручил мне и велел отнести на берег ручья. Держа трубку обеими руками, я сумел расстегнуть свою рубашку, положил трубку за пазуху и крепко держал ее. Дон Хуан принес два соломенных мата и небольшой поднос с углями. Был теплый день. Мы сели на циновки в тени небольшой рощи деревьев бреа у самого края воды. Дон Хуан положил уголек в чашку трубки и велел мне курить. У меня не было ни опасений, ни чувства приподнятого настроения. Я вспомнил, что во время второй попытки увидеть стража, после того, как дон Хуан объяснил его природу, у меня было чувство удивления и благоговения. На этот раз, однако, хотя дон Хуан и предупредил меня о возможности действительного виденья воды, у меня не было эмоциональной увлеченности — было только любопытство.

Дон Хуан заставил меня курить вдвое дольше, чем во время предыдущих попыток. В какой-то момент он наклонился и прошептал в мое правое ухо, что собирается научить меня, как использовать воду для того, чтобы двигаться. Я чувствовал его лицо очень близко, как будто он приставил свой рот к моему уху. Он сказал, чтобы я не смотрел пристально на воду, а сфокусировал свои глаза на ее поверхности и удерживал взгляд до тех пор, пока вода не превратится в зеленый туман. Он повторял еще и еще, что я должен удерживать все свое внимание на тумане до тех пор, пока не перестану видеть что-либо другое.

— Смотри на воду перед собой, — слышал я его голос, — но не позволяй ее звуку унести тебя. Если ты позволишь звуку воды унести тебя, я никогда не смогу тебя найти, чтобы привести обратно. Теперь войди в зеленый туман и прислушивайся к моему голосу.

Я слушал и понимал его с чрезвычайной ясностью. Я начал внимательно смотреть на воду и испытал очень необычное ощущение физического удовольствия — зуд, неопределенное счастье. Я долгое время пристально смотрел, но не обнаруживал зеленого тумана. Я чувствовал, что мои глаза выходят из фокуса, и я должен бороться, чтобы удерживать свой взгляд на воде. Наконец, я больше не мог контролировать свои глаза и был вынужден закрыть их, или моргнуть, или, возможно, я просто утратил способность фокусироваться. Во всяком случае, в этот самый момент вода остановилась, она перестала двигаться. Она, казалось, стала картиной. Рябь была неподвижной. Затем вода начала слабо шипеть, как будто в ней были пузырьки углекислого газа, которые сразу лопались. На мгновение я увидел это шипение медленно расширяющимся зеленым веществом. Это был безмолвный взрыв — вода взорвалась и превратилась в сверкающий зеленый туман, который расширялся до тех пор, пока не окутал меня.

Я оставался взвешенным в нем до тех пор, пока непрерывный и очень резкий звук не потряс все вокруг; туман словно свернулся в обычную картину поверхности воды. Резкий звук был выкриком дона Хуана возле моего уха: «Э-э-э-й!» Он велел прислушиваться к его голосу, вернуться назад в туман и ждать там до тех пор, пока он не позовет меня. Я сказал: «О'кей» по-английски и услышал раскатистый шум его смеха.