Карлос Кастанеда, книги 1-2 (ред. В.О.Пелевин, carlitoska)

Но длительного общения с Попандопуло я уже давно не выдерживаю. Он начинает на каждом шагу орать, кричать и испытывать, а я ловлюсь и мне становиться как-то плохо, когда я таким вот образом осознаю свои недоработки. Вообще, — светлая личность Гриша Попандопуло! Меня он все время бил по самым больным местам. Последний раз он отбуцкал меня после того, как мы сделали первый праздник города в Петропавловке. Идейным вдохновителем этого праздника был Федя, фольклорист. Теперь он продюсер кино. Была у него подруга Инга. И тут как-то выплыл Попандопуло. Как он выплыл, я не знаю. Естественно, к этому делу он тут же присосался. Раньше он в Москве жил и периодически приезжал в Питер, наводя здесь шухер. Он любил этот город. Потом так и остался здесь. Потом он еще бедного Федю от Инги отодрал с кровью и так они с тех пор с Ингой живут уже лет десять: Так вот, — делали мы этот праздник. Федя числился у нас главным режиссером, я был директором праздника, а Инга с Гришей Попандопуло были сценаристы и художники. Вся концепция была Гришиной. Хороший получился праздник. Первый «послеперестроечный». Веселый такой, искренний, — праздник с человеческим лицом: А потом вмешались деньги, — что называется, — дьявол. Их было мало, но они были, и каждый, кто там работал, думал, что хоть что — то там заработает. И, когда начался дележ, то вроде бы получилось так, что я денег отхватил больше всех. Много ли, мало, по сравнению с тем, что Попандопуло себе хотел откусить, — не знаю. И он меня очень ругал, обзывал, поносил всячески, а я очень переживал. А потом прошло года два, и была выставка Наташи Прокуратовой и Гриши во Дворце Молодежи. Я пришел на эту выставку. Иду, расслабленный такой, самодовольный. И Попандопуло ко мне через зал идет, и лицо у него такое, вполне нормальное. Подошел ко мне и говорит: — «Ну что, блядь, сразу тебе ебнуть в глаз, сука, или попозжее?» И я обиделся, — вспомнил сразу все грустное и ушел.

Если этот эпизод разбирать, то видно, что я пришел на эту выставку весь такой самодовольный, такой по-бюргерски — удовлетворенный, упивающийся своей собственной значимостью и все такое. Попандопуло же мастерски вышиб меня из седла одним ударом. Это он всегда был мастер делать. Причем, дело тут не в словах, тут есть какая-то магия. Любой другой мог мне куда более грозные слова сказать, и это меня бы ни как не поколебало.

Сейчас, говорят, он стал еще более злобный. Только и делает теперь, что вышибает всех из самоуспокоенности.

В: — Он делает это не со зла ведь, а с какой-то целью? Зачем?

Т: Не знаю. У меня есть подозрение, что сейчас у него та ситуация, когда маска, в свое время очень эффективная в нужных ситуациях, прирастает к лицу.

В: — В его действиях есть ведь что-то магическое. Действительно, людей, которые ругаются, наезжают, обзываются можно с избытком найти у любого ларька, но именно Попандопуло, как никому другому, удается, как вы сказали, — вышибить из седла. Он-то ведь наверняка не просто сквернословит, а очень четко осознает, — что и зачем делает?

Т: — Безусловно, осознает. А что касается магии: Магия? Когда я Васю спросил — «Что такое магия?» — он чиркнул зажигалку и сказал: — «Вот это для папуаса — магия!» Когда я сам стал понимать в этом что — то, то очень явно осознал, что то, что сказал Вася, — очень точно. Манипуляция сознанием, которую часто называют магией, всякие ясновидения, заклинания, — это как раз возможно, если ты свободен от личных амбиций, личных интерпретаций. Тогда ты ясно видишь все эти, как любят говорить — «кармические завязки». А если не свободен, то это кажется магией, так как ты не видишь механизмов этого. Для тех, кто ясно видит Путь, — нет проблем на Пути. Для тех, кто идет по Пути, — всегда есть какие-то вновь открывающиеся ситуации. Если ты достиг понимания, то тебе некуда идти. Это как легенда о возвращении блудного сына или суфийская притча о человеке, который пошел за счастьем, а счастье на пороге его ждало. Тебе, на самом деле, некуда уходить и некуда возвращаться. (Хлопает по столу). — Все здесь!