Карлос Кастанеда. Расколотое знание

Ох, кто только не руководит нами для нашего же блага – боги руководят нами, вожди руководят нами, правительства, чиновники, наши семьи, друзья, знакомые, все, кому не лень.

«Люди ищут наставников и защитников вне себя и тем обрекают себя на горе и страдание». (Из литургического обряда «Пресечение».) Это-то понять не трудно.

«Если нравственный закон предписывает служение всеобщему счастью, то он сам не имеет ни малейшего смысла, а потому и не в силах осмыслить мою жизнь, если нет бессмертия». (Введенский.)

Так кого учит учитель? Того, кто знает меньше или умеет меньше, чем он. Поэтому кому иметь дерзость заботиться о всеобщем счастье? Не тем ли – изрекающим мудрости или издающим мудрости большими тиражами?

«Когда правит толпа, человек управляется невежеством. Когда правит церковь, человек управляется суеверием, и, когда правит государство, человек управляется страхом». (Холл.)

Афоризмов-то да мудрёных слов можно найти превеликое множество, но что с ними делать… Вот ведь незадача!

Кратко упомянем два образа, наиважнейших в нагвализме, но бессмысленных в цивилизованной культуре.

Образ 7. Нагваль

«Я уже говорил тебе, что Нагваль является проводником духа, поскольку он на протяжении всей жизни безупречно устанавливает своё связующее звено с намерением, и, поскольку он обладает большей энергией, чем обычный человек, он может позволить духу проявляться через него. Итак, первое, что испытывает ученик магии, – это сдвиг его уровня осознания, сдвиг, вызванный простым присутствием Нагваля» (К-8).

Отражение

Опять нам поможет суфизм. Там есть Мастера не хуже всяких восточных учителей и гуру. «Когда мастер начинал говорить, его слушатели впадали в состояние мистического экстаза и приобретали особые магические силы». (Читтик.) Магия – это просто. Кстати, кто-нибудь, прочтя эту книгу, может обвинить меня в прославлении магии? Но магия – это всего лишь более-менее понятное из всех неудачных слов для обозначения этого Знания. Кроме того, у Кастанеды не единожды написано, что «магия – это тупик»; и, перечитав книги Кастанеды, вы поймёте, что у Человека Знания слово магия ничего, кроме смеха, вызвать не может.

Образ 8. Тональ

«Я собираюсь рассказать тебе о тонале и нагуале.

Мне впервые за время нашего знакомства довелось услышать от него эти два термина. Я смутно помнил их из антропологической литературы о культурах Центральной Мексики. Я знал, что «тональ» (произносится как тох-на-хл) был своего рода охранительным духом, обычно животным, которого ребёнок получал при рождении и с которым он был связан глубокими узами до конца своей жизни.

«Нагуаль» (произносится как нах-уа-хл) – название, дававшееся или животному, в которое маг мог превращаться, или тому магу, который практиковал такие превращения» (К-4).

Отражение

«Puz naual haleb – колдовство, используемое индейцами, чтобы превращаться в огненные шары, орлов и животных». (Словарь Франсиско Барелы.) Какой простор для сравнений открывается, если их притягивать за уши! Например, наварх, или «науарх», – флотоводец, капитан судна; «атль» – это «один» и «вода». «Атль» ясно слышится в словах «атлант» и «Атлантида». Если же учесть, как часто дон Хуан таскал Карлито к духу источника, то можно сделать вывод, что «нагваль» – это ещё и «тот, кто приводит к духу источника воды», или, по-русски, – «главный водяной». Чем же эта «народная этимология» хуже строго научной, тем более что раньше-то никакой другой этимологии, кроме «народной», и не было.

«Представления об «уплытии в сторону заката» имели мировое распространение: у индоевропейских народов они запечатлены в родстве др. – инд. – nauh и греч. – «потусторонний мир», лат. – nave «смерть», гот. – naus «труп», др. – чеш. – nav «могила», др. – рус. – навь «труп» – происходящих от – nau-s – «судно», «смерть»». (Шилов.) Так чем такая этимология хуже, если она может привести к пониманию?

Осколок 10. Методика обучения

Конечно же, всё, что рассказал К. Кастанеда, его читателями воспринимается как магия, в худшем случае, как художественная литература.

Образ 1. Магия – это…

«Магия – это не заклинания, не магические формулы, не фокус-покус, но свобода восприятия не только повседневного мира, но и любого другого, доступного человеческому существу.

Вот где глупость обычного человека наиболее опасна. Он боится магии. Он дрожит при мысли о необходимости свободы. А ведь она рядом, можно коснуться пальцем» (К-8).