Карлос Кастанеда. Утраченные лекции. Охота за Силой. Путь Собаки

И я вспомнил. Тридцать — таков был номер дома, в котором жила влюбленная в меня девушка. То есть, я думал, что она была в меня влюблена. Я не мог этого знать: она была немая. Ее звали Кимберли. Она не ходила в колледж — учителя приходили к ней в дом, а по воскресеньям она ездила в воскресную школу для глухонемых. Каждый раз, когда я шел в колледж (путь проходил мимо ее дома), я неизменно видел ее в окне. Поймав мой взгляд, она улыбалась. И это дало мне повод думать, что я ей небезразличен. Кимберли была очень симпатичной, и, будь она нормальной, я бы невероятно гордился тем, что симпатичная девчонка в меня влюблена. Но внимание со стороны глухонемой рождало во мне комплексы. Я считал себя полным ничтожеством, раз в меня могла влюбиться только глухонемая. И я никому не говорил об этом, хотя мальчишки любят прихвастнуть. Меня очень радовало, что Кимберли тоже не может об этом никому сказать. Тем не менее, мне нравилась ее улыбка в окне по утрам. Несмотря на то, что она вызывала во мне комплексы, я чувствовал, что она дает мне что-то очень важное. Я не знал, что.

Однажды мой приятель Тим Бургон сказал, что родители Кимберли продают дом, так как собираются уехать в Швейцарию. Меня эта новость как громом поразила. Я представил, что иду в колледж утром, но никто мне не улыбается в окне. И жизнь моя сразу стала пустой. В одну из суббот, проходя мимо тридцатого дома, я увидел, что родители Кимберли грузят вещи в машину. Сама она стояла рядом и была какая-то потерянная. Заметив меня, Ким улыбнулась, но улыбка ее выражала уже не спокойствие и дружелюбие, а тревогу и — надежду. Я понял, что должен подойти к ней и что-то сказать на прощание. Она бы меня все равно не услышала, но я знал, что глухонемые умеют читать по губам. Будь я один, я бы обязательно подошел к ней. Но я был вместе с Тимом. И я отвернулся.

— Смотри, Ким машет нам! — приятель дернул меня за рукав. — Пойдем, попрощаемся с ней. Хорошая девчонка, мне жаль, что они уезжают.

Мы подошли. Тим сказал ей несколько теплых слов — я не ожидал от него такой душевности. А я просто стоял рядом и улыбался. Кимберли была очень довольна, что мы попрощались с ней. И у меня на душе тоже стало легче. Я сделал все правильно. Но это был не мой выбор.

— Один, — ворвался в сознание голос Кастанеды, и воспоминание исчезло.

Мы снова сели лицом в круг. Говорить никому не хотелось: опыт каждого участника группы был слишком интимным.

— Итак, вы столкнулись со своим подлинным сознанием, — негромко заговорил Карлос. — Оно проявилось в виде воспоминания ситуации, когда вам нужно было сделать выбор. Порыв, который вы испытали, столкнувшись с этим выбором, и есть ваше Намерение. Теперь вы можете ставить Силе условия — главное, чтобы они совпадали с вашим намерением. А уж благим оно будет или эгоистичным, покажет последующее за этим испытание Силы.

Я прощаюсь с той частью группы, которая не намерена открываться Силе прямо сейчас. У вас есть ровно одна минута, чтобы покинуть аудиторию.

И Карлос посмотрел на часы. Когда он поднял голову, в помещении осталось три человека: я, Касси и Рудольф. Я не сомневался, что Рудольф останется: это был упертый утопист, мечтающий вернуть немецкой нации ее древний воинственный и благородный дух. Его настроения можно было бы назвать фашистскими, не обладай Рудольф добрейшим сердцем и потребностью в жертвенности. Неожиданностью для меня было то, что и Касси решилась открыться Силе. По-видимому, я сильно ошибся в ней, только не мог понять, с какой стороны. То ли она намного глупее, чем кажется, и не воспринимает происходящее всерьез, а просто хочет подольше помозолить Кастанеде глаза. То ли наоборот, девушка гораздо умнее, и они с Карлосом ведут какую-то свою игру.

Тут я поймал на себе взгляд Кастанеды. Он смотрел на меня с упреком. И я понял этот упрек. Его взгляд словно говорил мне: ты пытаешься определить мотивы других людей, а самое важное для тебя в эту минуту — понять, почему остался ты.

— Не позволяйте мирскому сознанию снова брать верх над духом, — медленно произнес Кастанеда. — Иначе оно исказит ваше намерение.

— Ритуал, во время которого вы откроетесь Силе и предложите ей свои условия, называется Танцем Солнца. Но к танцу — ритмичному движению под музыку — это не имеет никакого отношения. Вам вообще не придется как-либо двигаться.

Ритуал этот довольно жесток. Индейские маги заставляют неофита истязать себя физически. Боль позволяет ему приблизиться к Силе. Но на моем семинаре не будет физических истязаний. — Кастанеда сказал это, сделав акцент на слове «физических». — Для того чтобы открыться Силе, вы воспользуетесь воспоминанием о боли.

Практика состоит из трех этапов. На первом этапе вы должны вспомнить или вообразить что-то, что принесло бы вам нестерпимую физическую боль. Именно физическую, а не эмоциональную или нравственную. Подумайте, что бы это могло быть.

Затем вам нужно представить, что всю оставшуюся жизнь вы будете вынуждены терпеть эту боль — периодически или постоянно. До самой смерти. Без надежды на избавление.