Карлос Кастанеда. Жизнь и смерть Воина

Обратимся к центральным идеям донхуановского мировоззрения, основным понятиям и методам, на которые нам придется постоянно ссылаться. Важнейший термин кастанедовского учения, впервые сформулированный Карлосом в его четвертом произведении «Tales of Power» и с тех пор не исчезающий со страниц этого мистического «эпоса», – нагуаль. Слово это имеет долгую историю в языке индейцев Месоамерики и всегда связывалось с колдовством и магическими превращениями; однако Кастанеда сообщил нам о содержании данного термина нечто настолько важное, с точки зрения высокой философии, методологии и практики мистицизма, что мы с полным правом могли бы назвать все донхуановское учение «нагуализмом». Именно от Кастанеды мы узнаем об истинной паре двух фундаментальных понятий – тоналя и нагуаля, в которую укладывается весь наш таинственный мир, включая и самого человека – существо не менее загадочное, чем самые удаленные и странные уголки вселенной. На первый взгляд, разъяснение тоналя и нагуаля может показаться чересчур абстрактным и совсем не практичным умствованием. Особенно, если учесть многократно подчеркиваемую известным критиком кастанедовских работ Ричардом де Миллем связь этих понятий с достижениями новейшей философии – экзистенциализмом, феноменологией и, конечно же, этнометодологией, тем более, что возникла эта школа в стенах того же Калифорнийского университета и в конце 60-х – начале 70-х претендовала на самый модный метод интеллектуального исследования чуждых европейцу культур. (Здесь де Милль подозревает Кастанеду в своего рода угодничестве: так Карлос мог заручиться поддержкой влиятельных интеллектуалов – создателей этнометодологии, которым как раз в ту пору было необходимо серьезное исследование, основанное на их научных предпосылках.) Мы не отрицаем, что этнометодология сыграла значительную роль в становлении начинающего антрополога Кастанеды, и все же вряд ли мэтр этой дисциплины Гарфинкель одобрил личностные трансформации Карлоса, которые явно дают о себе знать уже в третьей его книге. «Путешествие в Икстлан» окончательно разорвало отношения Кастанеды с серьезной наукой антропологией. Де Милль решительно не хочет замечать того, что Кастанеда больше не антрополог, а метафизика и метапсихология, излагаемые в последующих томах, – мистика высшей пробы, обогащенная современным терминологическим аппаратом. Честолюбие ученого, профессорская карьера – все это оставлено во имя бесконечного изумления духовного искателя. Карлос давно покинул свою касту и превратил свое знание в объект, не подлежащий научной критике. Этнометодология послужила ему лишь начальным импульсом к самому удивительному исследованию. С помощью этой методики Кастанеда проложил путь к пониманию традиции дона Хуана, что дало ему ключ к познанию мира, убедило в достижимости бессмертия и свободы.

Современная психология восприятия располагает достаточным экспериментальным материалом, доказывающим, что дистанция между перцептивным образом мира и внешней реальностью неизмеримо больше, чем представляет себе обыденное человеческое сознание. Я уже рассматривал этот вопрос подробно в книге «Тайна Карлоса Кастанеды» и, тем не менее, неизбежно буду возвращаться к нему еще. Пока же следует лишь подчеркнуть, что деятельность нашего перцептивного аппарата приводит к возникновению крайне ограниченного и искаженного образа мира. Этот образ мы вполне автоматически принимаем за саму Реальность, существующую вне нас, хотя на самом деле стоит говорить о двух принципиально различных предметах – «описании мира», опирающемся на человеческую перцепцию, и реальном мире, находящемся за пределами нашего восприятия и помимо него. О последнем мы ничего не знаем, и это особенно важно понять в самом начале наших рассуждений.

Тоналем в донхуановском учении именуется, с одной стороны, «описание» (перцептивный образ) мира, с другой – тот сложный внутренний механизм человека, что создает «описание мира» и поддерживает его. Для субъекта восприятия, по словам дона Хуана, «никакого мира в широком смысле не существует, а есть только описание мира, которое мы научились визуализировать и принимать, как само собой разумеющееся». Как механизм, генерирующий интерпретационные схемы восприятия, тональ невероятно продуктивен, что заставляет магов даже называть его «творцом мира».

В дальнейшем, говоря о тонале, я намерен использовать более привычные и более конкретные для европейской науки термины. Для ученых это емкое индейское слово содержит в себе по крайней мере три понятия: 1) перцептивный аппарат, включающий в себя всю совокупность процессов обработки поступающего сенсорного сигнала; 2) перцептивную матрицу, именуемую у Кастанеды также «глазами тоналя» или «инвентаризационным списком», т. е. интерпретационную модель, сформированную человеком в процессе научения и воспитания; 3) перцептивный образ мира, т. е. всю картину воспринимаемого пространства, состоящую из существующих в матрице элементов, структурированную и ограниченную перцептивным аппаратом и перцептивной матрицей.