Карлуша

Как-то раз тетка моя летом закупила навоз (коровы у нее не было). Закупила для нужд огорода, чтобы получить урожай. Привезли его рабочие на грузовой машине, свалили у забора, да и уехали. А тетка накрыла его рубероидом, чтобы перегнил. Приключилась как-то история, после которой моя тетка прекрасно запомнила, что может натворить свежий навоз с огородом. В ту пору, когда произошел этот случай, я был еще мал. Живым был тогда один мой дядька. Вот как раз с ним это и произошло. Ох! Ну и любил же он молодежь поучать! То ему то не по нраву, то это. То музыка не нравится, под которую молодежь танцует, то сами танцы не по нутру. Ну, все не так! А что так? А вот что! Как-то раз приехали мы в гости к одной из теток, а он, дядька, уже там оказался: тоже, типа, погостить приехал. Войдя в коридор, мы поздоровались, и, как всегда, начались разговоры о том, о сем. А я присел в кресло с дороги отдохнуть. Увидев меня в кресле, он присел на кровать, и начал, как и обычно, задавать свои вопросы: какую я музыку люблю, да под какую танцую. Ничего нового в этих вопросах не было. Короче, хлебом не корми человека, дай только эти самые вопросы задавать. Ну, захотелось ему меня жизни поучить, как будто на этот счет родителей нет. Стал я ему рассказывать про то, какие ансамбли люблю. Естественно, заграницей повеяло. Он укоризненно посмотрел на меня, губы поджал, руками в кровать уперся, на которой сидел, а потом, прокрехтя, сказал, указывая куда-то пальцем:

– Хм, да. Ну-ка, подай-ка мне вон то…

– Что подать?

– А вот то, что там лежит.

Смотрю, а он на аккордеон показывает, вернее, пальцем в него тычит. А мне-то что от этого? Жалко, что ли? Подал я ему музыкальный инструмент. Дядька начал его на себя надевать, иначе никак не скажешь, глядя на то, как он лямку аккордеона на плечо натягивал. Читателю будет, наверное, понятно, во что может превратиться музыкальный инструмент в руках того, кто не умеет на нем играть. Но еще страшнее то, что тот старательно тужится хотя бы для того, чтобы во что бы то ни стало выдавить из себя хоть грамм «таланта»! Одну только лямку дядька крутил и вертел, чтобы, наконец, приспособить ее кое-как на плече. Хорошо, что она только одна у аккордеона, а то совсем хорошо бы смотрелся в таком «наряде». Так вот, аккордеоном, значит, прикрылся и думает, что красиво выглядит. Это полбеды! А вот когда, с позволения сказать, играть начал, то мне совсем не до смеха стало. Он не то, что все ноты порастерял, бедный инструмент весь измучил, и мои уши тоже – сам дергается, аккордеон задергал, и мне вдобавок нервы едва не расшатал. Хорошо, что мои родители вовремя пришли. Тут он заглох. Видно, позориться перед ними не захотел.

Был он большой любитель и в огороде похозяйничать, да и по дому тоже. Но в основном огородом занимался мой отец. А тот без всякого спросу влезал не в свое дело. Чем такое его своеволие закончилось? А вот чем.

Было утро, когда я решил пойти к пруду половить карасей. Немного перекусив, взял удочку, пошел к калитке. Вижу, у дома дядька сидит на корточках, вздыхает, нехотя переминаясь с одной ноги на другую. А перед ним ведро. Я подошел ближе. Гляжу, а в ведре свежий жидкий коровий навоз, разведенный прудовой водой. Сидит дядька, его мастерком перемешивает. Короче – баландается в ведре с навозом, или проще – развел дрызгатню. Меня за такое бабка всегда ругала, если я в грязи возился. А здесь – навоз, да еще и свежий. А я возьми, да и спроси:

– А чего это Вы делаете?

Хорошо, что не спросил: «Отчего это Вы тут дрызгаетесь»? Если бы Вы только видели, каким «умным» взглядом он меня «окатил»! Была бы его воля, и навозом из ведра тоже. Создавалось впечатление, что тетка за обеденным столом ему в добавке отказала. Медленно, но верно втянув ноздрями очередную порцию воздуха, густо пропитанного парами от навозной жижи, он тихо меня спросил:

– Ты кушать любишь?

Я промолчал, глядя на него. Потом, подумав про себя, что, мол, конечно, люблю, да видно и ты тоже любишь, только смотря чего, хотел было ответить вопросом на его вопрос:

– А это что, себе, что ли навели?! «Десерта» захотелось?

Промолчал я тогда. Может, напрасно. Смотрелся он тогда в обнимку с ведром, полным навоза, ну как нельзя лучше, чем с аккордеоном. И особенно после вопроса, который он мне тогда задал, ну как-то совсем здорово! Видно, от того оголодал, бедняга, что совсем заучил всех! Сметанки бы ему, как дополнительное питание за вредность! Вот и оказалось в ведре то, что разведенное до состояния такой же консистенции, видать, было по вкусу тому, в чьих ногах оно находилось. Если бы тогда я знал, что надумал этот «горе-педагог и шеф-повар»! Вовремя остановил бы его! Так он весь этот навоз вылил под кусты смородины! Результат, как говорится, налицо! Кусты зачахли. Все корни им пожег – этот педагог!