Карма несказанных слов

Вскоре работающий в полиции сосед сообщил ей, что у Вовки в крови обнаружен сильный лекарственный препарат, который можно использовать как наркотик, непонятно, как он вообще смог доехать почти до дома. Тут Люся метнулась в приемную, принесла из сумки мятый листочек бумаги и прочитала Лене название. И Даша, и сосед-мент знали, что Володя никаких наркотиков на дух не переносит, и тогда она впервые подумала, что брата убили. Сосед что-то мямлил про «разные обстоятельства», но Даша видела, что гибель Володи и ему кажется странной.

А еще через несколько часов она обнаружила в теткиной квартире, где жил Володя, среди его белья пачку денег – ровно пять тысяч евро.

Что делать с деньгами, Даша не знала и очень хотела выяснить, почему погиб брат.

Если бы не присутствие Светы, Люся, наверное, рассказала бы убитой горем сестре, за что, по ее мнению, получены эти немалые деньги. И вообще рассказала бы все, что знала про удивительные события в институте. Но Света сидела рядом, и Люся только пообещала Даше, что немедленно позвонит, если что-нибудь выяснит.

Излагала Люся подробно, рассказчицей она была замечательной, и они обе очень жалели Дашу. Потом Лена поведала об утреннем разговоре с Натальей. Она так красочно рассказывать не умела и сообщила как могла в двух словах.

– Господи! – ахнула подруга. – Это какие же дела у Ирки с Магуловым могли быть? А, Лен?

– Ума не приложу.

– Вот что, – выпалила Люся. – Магулов прибор спер!..

– Не доказано.

– Не перебивай! Магулов спер, а Ирка…

– А Ирка ему донести его помогла, – подсказала Лена.

– А Ирка узнала как-то об этом и стала его шантажировать, – заключила Люся.

– Бред. Ерунду не придумывай. Ирка ни к какой уголовщине не приблизится. Никогда. Дима этого не потерпит, а он у нее на первом месте. Это я точно знаю.

Подруга задумалась и какое-то время посидела молча.

– Лен, я не понимаю, ему что же, сначала деньги заплатили, а потом убили? Если убить собирались, зачем платить? Деньги не маленькие… Или ему заплатил один человек, то есть организация, то есть банда, а убил кто-то другой?

– Или организация, – подсказала Лена, – или банда. Не знаю, Люсь. Похоже, что так. Если, конечно, он действительно украл прибор.

– Лен, – наконец додумалась Люся, – а зачем он четыре прибора взял, если нужен был только один?

– Наверное, просто так, из жадности. Или по глупости. Может, хотел потом еще кому-нибудь продать. Ты все-таки не забывай, – опять напомнила Лена, – мы точно не знаем, он взял приборы или не он.

– Коммерсант хренов… – не обращая внимания на Ленины сомнения, прокомментировала Люся. – Что же это получается? Ирка шантажировала его, когда еще никто не знал, что приборы пропали. Даже Пожидаев не знал, а она знала? Откуда? Случайно увидела, что ли? Или подслушала? Она же тогда задержалась, в пятницу.

– Люсь, кончай, – поморщилась Лена. – С чего ты вообще взяла, что она его шантажировала?

– А по-твоему, она в него влюбилась, в недоумка, и в садике свидание назначила?

– Скажи еще, что она его отравила! Мы с тобой на этих приборах совсем свихнулась. Если бы Ирка увидела что-нибудь подозрительное, начальству бы сообщила. И ходила бы в героях. В героинях то есть.

– А вот тут ты не права. Что она от начальства за это получит? Устную благодарность? Так ей эта благодарность, как нам с тобой не знаю что… Прошлогодний снег. А Вовку она могла шантажировать всю оставшуюся жизнь. Представляешь, какой кайф?

Это было похоже на правду. От шантажа Ира получала бы удовольствие, в этом Лена не сомневалась.

Подруги еще немного поговорили, начальство все не появлялось, что было странно. Наконец, когда Лена уже собралась уходить, Люсе позвонил генеральный и сообщил, что появится минут через сорок.

А еще через несколько минут Лене позвонил Дмитрий Михайлович.

Дмитрий позвонил в дверь родительской квартиры в половине седьмого. Сестра не открывала, он понимал, что она может спать или быть в ванной, но почему-то перестал дышать от страха. Он звонил и звонил, а потом забарабанил в дубовую дверь, подумав, что сейчас поднимет на ноги весь подъезд. Никто из соседей на шум не вышел: дом был солидный, с хорошей звукоизоляцией.

Тогда Дмитрий Михайлович начал рыться в портфеле, наконец нашел нужную связку ключей и медленно, оттягивая страшное, что ждало его в квартире, отпер дверь.

Нонна лежала в постели, отвернувшись к стене, и в первый момент он облегченно вздохнул и тронул сестру за руку. Рука оказалась холодной, ненастоящей, как будто пластмассовой. Он, как был в костюме, сел на кровать рядом с телом сестры и потянул ее за плечо: ему хотелось заглянуть ей в лицо. Глаза Нонны были закрыты, и она все еще казалась Дмитрию спящей. Он погладил ее по лицу, уронил голову на руки и заплакал.

Он не знал, сколько прошло времени, когда поднялся, наконец, с постели Нонны и прошел в прихожую к телефону.

Он не помнил, сколько прошло времени, когда приехали люди в форме, и он отвечал на вопросы, и что-то подписывал, и смотрел, как уносят накрытое простыней тело.