Карма темных ночей (сборник)

– Что?! – не сдержав удивленного возгласа, перебил меня Максим Полоцкий.

– Она все правильно сказала, – понуро подтвердил Остроликий.

– Но я не понимаю, почему вы от всех это скрывали? – удивился главный герой фильма.

– Из предосторожности.

– Понятно, – коротко обронил Максим, продолжая меня разглядывать.

– В общем, я приступила к работе, убедилась, что подозрения банкира не напрасны, пригляделась к окружению клиента и сразу же определила круг подозреваемых. Первым, на кого я подумала, был сценарист Негодин… – Я опять не смогла продолжить, так как Всеволод, услышав фамилию соавтора, воскликнул:

– Лев? Он-то здесь при чем… Он же болеет, кстати, надо бы справиться о его самочувствии, – напомнил он сам себе.

– Сразу же, чтобы закрыть тему Негодина, расскажу, – перебила я режиссера. – Я выяснила по своим каналам, что ни в какой больнице Негодин не лежал, что он все-таки прибыл в наш Тарасов, но этот факт, а также место своего пребывания отчего-то держал в тайне. Проследив за мадам Остроликой, я легко разыскала вашего соавтора и навестила его. Он мне поведал причины своего поведения. И хотя намерения у Негодина далеки от физического устранения товарища по перу, ноутбук в поезде украл он, но других неприятностей он вам, господин Остроликий, учинить не успел. Хотя это еще впереди, и я вас предупреждаю о них, но никаких дополнительных разъяснений давать не собираюсь, это уже не мое дело, – решительно проговорила я, пресекая поток вопросов, готовых сорваться с уст режиссера.

– Подождите-ка, а при чем здесь моя жена?! – не сдержался и перебил меня Остроликий.

– В смысле?

– Но ты же ясно выразилась, что установила место пребывания Льва, проследив за моей женой? – похоже, эта часть моей речи прочно закрепилась у него в голове.

– Я выразилась так, как было, поскольку всегда строю доказательную базу, опираясь на факты, – спокойно ответила я. – Вот только выяснять детали будете потом, сейчас я хочу отчитаться о проделанной работе и передать это дело полностью под опеку полиции.

– Но позвольте… – не желал сдаваться Всеволод.

– Не позволю! – вдруг рявкнул Василий Авдеевич. – Продолжай, Евгения, домой охота, – и в подтверждение он сладко зевнул.

– В общем, приезд Негодина в Тарасов инкогнито не связан с вами, Всеволод, хотя косвенно все же может причинить некий вред вашему профессиональному благополучию, поэтому могу взять на себя смелость порекомендовать вам предельно откровенно с ним поговорить…

– А вы что, разве мне не расскажете? – удивился режиссер.

– Нет, я должна охранять вашу жизнь, и этот пункт ясно расписан в контракте, а уж заботиться о вашей профессиональной деятельности, это нет, – я не считала необходимым раскрывать Остроликому глаза на правду. Слишком уж противным был этот мнимый гений. Я подозревала, что на неверность супруги ему глубоко плевать, и все возмущение, что он продемонстрировал, услышав мои намеки, было скорее актерской игрой, нежели реальными эмоциями. Да и сам он не хранил верность жене. Что же касалось идеи Негодина, подкрепленной поддержкой Елизаветы Ричардовны, заявить авторские права на сценарий фильма о Средневековье, а также на все уже опубликованные под именем Остроликого произведения… Раздуть скандал, обнажить факты не сотрудничества, а фактически литературного рабства на протяжении нескольких лет любовника Елизаветы… Тут все-таки стоило вмешаться, так как я подозревала, что эмоциональный Остроликий в ответ мог сорвать выход картины на экраны, а это грозило бы огромными неприятностями и финансовыми потерями банкиру Эмиру, и лишь из глубокого уважения к нему, я только слегка приоткрыла завесу тайны перед Всеволодом. Хотя, естественно, Эмиру предоставлю полный отчет обо всем происходящем.

– С этим ясно, что дальше, ближе, Евгения, к доказательствам… – недовольно повел подбородком Василий Авдеевич.

– Хорошо. В общем, следующим фигурантом, точнее, фигуранткой у меня в списке была Вера Котова. Думаю, Всеволод Александрович, не надо объяснять ее мотив, – как бы между делом уточнила я, невинно взглянув на притихшего клиента.

– Нужно, я не понимаю, почему она? – бесстрашно ответил он.

«Вот ведь дурак-человек», – усмехнулась я про себя, а вслух сказала:

– Господин Остроликий – мужчина в самом соку, как говорится, поэтому считал, что любая почтет за счастье внимание с его стороны. Не вдаваясь в подробности, сообщу, что Котова оказалась не в числе оных, и, если верить записям в ее дневнике, вынашивала в голове коварные планы мести… – Я опять не смогла продолжить, так как на этот раз не удержался и вступил в разговор тот, кого я и намеревалась раздразнить и спровоцировать.

– Я думал, что читать чужие дневники – моветон, – ехидно заметил Игнат Трофимов, впервые нарушив молчание.

– Ну, не я первая начала, – не осталась я в долгу. Он попытался изобразить непонимание, но любопытство оказалось сильнее.

– Это еще надо доказать, что я брал ее дневник! – с вызовом глянул он на меня.

– Думаю, что после этих слов мне иные факты не нужны…

– Вот, с… – выругался он себе под нос.