Карманная женщина, или Астрологический прогноз

«Когда же был третий? — удивилась Анна, проглатывая крендельки, — я помню только два. Неужели не заметила? И какая гадость этот овлатин.»

Борис Маркович тем временем перешел на официальный тон. Видимо разговор с Леней совсем незаладился.

— Ну, Леонид Ефимович, я не господь и не все в моих вуках. Я даже не знаю, что она сдевава… Вы же мне это не гововите. Понимаю, что мне не надо, да мне и не надо знать, но если знавешь, вегче искать.

«Так эти Кузи и Вованы тоже ничего не знают, — удивилась Анна. — Бегают за мной, а зачем — понятия не имеют.»

Это несколько вдохновило ее.

«В любом случае когда у людей нет личной неприязни, всегда остается шанс договориться по-хорошему,» — наивно подумала Анна.

Борис Маркович опять появился в проеме. Он был очень зол, но вынужденно сохранял вежливость и тараторил с некоторой подобострастностью.

«Видимо этот Леня значительная фигура, — подумала Анна. — Намного значительней его самого.»

В конце концов Борис Маркович выругался и, бросив на кровать трубку, принялся вновь гонять по медвежьей шкуре.

Анне стало скучно.

Овлатин, несмотря на непривычный вкус, оказался питательным, да и крендельки очень вовремя упали в желудок. Анна забилась в угол шкафа и, незаметно для себя, заснула.

Глава 24

Проснулась Анна от громких возгласов. Приоткрыла дверь шкафа, заглянула в щель и увидела, что уже утро, а может даже и день: в окно светило солнышко, разбрасывая свои стрельчатые лучи по шкуре белого медведя.

Борис Маркович в комнате был не один. Он по-прежнему расхаживал в стеганом халате, из чего Анна сделала вывод, что скорее всего сейчас утро.

Борис Маркович разговаривал с тем мужчиной, который приносил ему овлатин. Мужчина в чем-то его убеждал. Анна прислушалась.

— Борис Маркович, — басил он, — какие проблемы, сейчас заколотим в ящики, и увезу на кладбище к брату. Там много бесхозных могил. Под одну из них и спрячем. Ни один козел не узнает. А потом, когда все уляжется, откопаем.

Борис Маркович задумался.

— А бват твой не вычислит? — спросил он.

— Да как он вычислит? Я же, как приеду, так сразу его и напою. По этому делу он у меня большой мастер. А ночью там и нет никого. Он один.

— А квадбище бойшое?

— Да нет, на две деревни.

Борис Маркович еще больше задумался.

— Боязно, — признался он. — И здесь оставьять боязно. Я, Миша, никому из этих овухов довевиться не могу. Мне бы всего на месяц спвятать.

— Да спрячем, Борис Маркович, какие проблемы, ну мне-то вы доверяете?

— Тебе — да.

— Ну так сегодня и увезу.

— Ховошо, Миша. Увози. Пвямо сейчас.

— Один момент, — обрадовался Миша. — Я мигом.

— Пвячь на квадбище, но заковачивай пвямо здесь. В моем пвисуствии.

— Что, и ящики к вам нести?

— Да, а как же иначе? — удивился Борис Маркович. — Не потащишь же все хозяйство из сейфа к тебе.

Миша задумчиво почесал в затылке и согласился. Вскоре он явился с ящичком, из которого торчали ручки инструментов: молоток, топор и прочее, чему названия Анна не знала.

«Что у них там за хозяйство такое? — недоумевала Анна. — И почему его надо заколачивать?»

Борис Маркович тем временем засуетился, забегал по комнате и, вдруг, исчез. Его приглушенный голос раздался откуда-то издалека.

«Или из подвала или из чулана,» — предположила Анна, сгорая от любопытства.

Миша тоже без дела не сидел. Он разложил на полу брезент и на него один за другим выставил пять огромных деревянных ящиков, в которые Борис Маркович начал складывать завернутые в бумагу предметы разнообразной формы.

Миша хотел помочь шефу, но тот воспротивился.

— Я сам, сам, — сказал он, складываясь вдвое и почти исчезая в одном из ящиков.

— Ну сам, так сам, — обиженно пробасил Миша. — Раз не доверяете, тогда я пошел. Позовете, когда все уложите. Приду, забью и увезу.

— Миша, Миша, не обижавься, — затараторил Борис Маркович. — Как же я тебе не довеяю? Вот эта вещь, — он осторожно потряс в воздухе очередным завернутым в бумагу предметом, — вещь эта всего моего дома стоит. Со всеми Вованами и Кузями впьидачу. А я тебе ее довеяю. А говоишь, что не довеяю. Ты можешь загнать эти ящики подешевке и станешь богаче меня, а я тебе их довеяю.

— Так я же не дурак, эти ящики продавать, — усмехнулся Миша. — Свой ранг знаем. И без ящиков проживем. Вот в моей деревне про это так бы сказали: от ящиков помер.

Борис Маркович удалился и вскоре вернулся с двумя новыми предметами, остановился, примеряясь как бы безопасней их уложить, взглянул на Мишу, улыбнулся и спросил:

— От ящиков, говоишь? И дальше…

— Ну дядька у меня был. Помер. На похороны зовут. Вы бочком, бочком его разверните и ваткой сверху, а другой вон туда, там место лучше.

— Знаю, знаю, Миша, пводолжай, — отмахнулся Борис Маркович, укладывая свертки в ящик по своему усмотрению.

— Ну, продолжаю: приезжаю, а тетка в слезы и ко мне на грудь. «Помер, — кричит, — мой Мирон помер.» «От чего? — спрашиваю. — Ведь совсем крепкий мужик был.» «От коровы,» — говорит.

Борис Маркович убежал и тут же вернулся с новыми свертками.

— Как же — от коовы? — спросил он, ныряя в ящик. — Удаила что ли она его? Рогами что ли?

Миша усмехнулся: