Карманное солнце

Город, совсем темный, словно созданный по трафарету. Ни единого огня. Но это временно. Стоит солнцу исчезнуть, как все жители включают все, что у них есть – от настольной лампы, до уличных фонарей.

Этот момент наступает, город озаряется множеством маленьких солнц.

Столько света, это огромное движение напоминает мне мои детские игры с пламенем свечи. В темной комнате стоит лишь легонько подуть на нее, и все вокруг меняет свои очертания, тени пускаются в пляс. Да и сами предметы меняются. И мы.

Мне отлично видно с моего наблюдательного поста, что блики с определенной частотой бомбардируют на мое прибежище и исчезают где-то внутри.

Сквозит

Сюрреализм, а не утро. Волны разбились на тысячи осколков, растворились в воздухе и образовали целое облако.

Индустриальное жерло вулкана выбрасывает магму отходов в очередное квадратное окно календарной даты.

Немытая кастрюля, со следами свежих знаний, гремит. Плетусь на кухню.

Замираю с сублимированным теплом в руке и застываю в ожидании весны. Внутренний очаг требует топлива, но времени нет. Я, кажется, простыл.

Дым выбрасывается с самого края высоты. Но он не разбивается об землю, а летит в сторону домов, облизывает самые верхушки крыш и летит дальше.

Люди внизу прогревают свои автомобили, от них тоже исходит дым. Но он растворяется в воздухе.

Это просто разные вещи, не стоит так об этом задумываться. Я здравомыслящий человек, и мне пора на работу.

Я окончательно проснулся. Еще немного кофе и выхожу.

От окна сквозняк – нужно закрыть.

Искры проходящего трамвая

Наш дом стоит в не самом удачном месте. Сто раз на дню все в нем – от посуды, до книжных шкафов – трясется мелкой дрожью. Иногда мне кажется, что это передалось и людям, и они также трясутся, как будто от озноба, но уже за пределами этого места.

В доме столько жителей, и все друг друга старательно избегают. Каждый сам по себе. И даже по началу кажется, что это неплохо, но не на долго.

Здесь у каждого все свое, и в то же время ничто никому не принадлежит, потому что жильцы появляются из ниоткуда, и также незаметно исчезают. Я ни разу не видел, чтобы кто-то вносил сюда свои вещи или, наоборот, выносил.

Я поднимаюсь на свой этаж. Это пустой коридор. Вокруг тишина. По обе стороны от меня длинный ряд дверей. На них цифры. Моя комната под номером 440.

Вхожу в комнату. Она пуста, лишь голые стены, измазанные штукатуркой. Стена обрушилась в одном месте. Огромный пролом, от которого веет холодом.

У самого края пролома стоят два стула. Один из них мой.

Сажусь. Ты давно уже здесь.

Мы сидим вдвоем. Это наше место. Вновь все дрожит. Трамвай, скрипя колесами, проезжает внизу. А мы наблюдаем.

– Знаешь, это тяжело. Мы ни с кем не общаемся, никогда не видим, как здесь появляются новые люди, как и куда уходят хоть и неизвестные нам, но уже знакомые лица. Мне от этого не по себе. Может показаться, что вокруг никого, что все это неправда.

Посмотри на меня!

Слышу, как шумит ветер.

Поворачиваю голову, но ты не меняешь своего положения. Ты неподвижна.

Я дрожу. Протягиваю руку к тебе. Касаюсь пальцами твоей руки. Она холодна.

Нет, мне это лишь кажется, ты просто замерзла. Я столько тебя знаю, ты, ты – часть моей жизни, я однажды подарил тебе детские часы в шутку, ты так смеялась, а они быстро перестали идти, но ты их не снимала.

Здание вновь задребезжало. И я с ним. В соединении трамвая и проводов, питающих его электричеством, происходит замыкание и рождается вспышка.

Ты никогда не была живой. Искра никогда не отражалась бликом в твоих глазах. Как и сейчас.

Все плывет передо мной. Я стираю слезы с лица и выхожу на улицу.

Иду параллельно путям.

Ветер заглушает звуки, но я все равно слышу приближающийся трамвай.

Вот куда все они уходят.

Искра отразилась в моих глазах.

Обруч

Красный обруч обхватил тишину пространства. Я смотрю на него и жду. Тихий гул рождается в эту секунду.

Он нарастает, поднимаясь с самого низа, движется по моим внутренностям, першит в горле и распадается тысячью звуков в моей голове. Боль – красный светодиод сходит со своего места и, лавируя среди видимых только ему препятствий, летит ко мне. Увеличиваясь в размере, он достигает своей цели и обхватывает стучащие виски. Красный свет, пульсирующий в такт моему сердцу.

Пространство передо мной распахнулось. Душный воздух волной двинулся в узкую, набитую мертвецами общую могилу, а я, подхваченный им, сваливаюсь в нее.

Тошнотворный запах. Крышка встала на свое место. Железный гроб, и я чувствую во рту характерный металлический вкус.

Трупы людей потеснили стены, и они разрушились, выпуская очередную порцию прохожих.

Барабанная дробь длиною в ночь

Упрямый барабанщик на кухне. Сколь упрямый, столь и неумелый. Всю ночь он отбивает простейший ритм о жестяную раковину на кухне.

Лежу в соседней комнате, обездвиженный, и смотрю в окно. Там была светлая, с налетом оранжевого, ночь. И натянутые на фоне неба провода.