Карманный оракул (сборник)

Трагедия России не в том, что в ней толком работают очень немногие люди (которыми в результате публика, конечно, объедается, но больше есть нечего, и не вина каши, что ее дают каждый день: мяса не завезли). Трагедия в том, что большинство местных людей совершенно разучилось и расхотело работать – именно потому, что уже изначально готово к обману, отъему результатов труда, издевательствам начальства и прочему. Это симптом пострашнее инфляции. В культуру-то гастарбайтеров не призовешь. И так уж у нас девяносто процентов музыкальных, кинематографических и книжных бестселлеров – импортные, а свои сделаны по чужим лекалам. Даже честолюбие не спасает: люди реально ничего не хотят. Работа перестала быть смыслом и стала средством.

В девяностые, которые все мы так ругаем, ничего подобного не было. Так что, может, это не народ виноват? А люди, которые окончательно и бесповоротно добили очередной его порыв пожить по-человечески? Во времена перемен хочется не только стрелять, но и думать, писать, снимать. Во времена застоев – только спать и ни о чем не думать.

Все это угадано довольно точно и почти не изменилось. Разве что к охоте на кумиров нации подключились сами кумиры, освоившие жанр публичного доноса почти с таким же рвением, как в тридцатые.

Подвиг разведчика

Нет, это черт знает что. В тайную кремлевскую организацию боевиков «РуМол Ультрас» внедрился нацбол Роман Садыхов и подробно рассказал еженедельнику «The New Times» о планах Кремля по созданию собственной мобильной уличной армии. Им там в Кремле надоело, что оппозиция может вывести на улицу пять тысяч человек или кинуть в кого-нибудь яйцо. Они сами теперь хотят нести яйца в массы. По рассказам Садыхова, их уличная гвардия отрабатывает применение дымовых шашек и взрывпакетов. То есть это, по сути, никем открыто не санкционированная и абсолютно незаконная силовая структура, состоящая из отмороженной, но лояльной молодежи. То самое, что ваш покорный слуга предсказывал когда-то в статье «Прекрасные утята» (наш патриотический ответ на «гадких лебедей» из лицея Ходорковского или партии Лимонова).

Я возмущаюсь, как вы понимаете, не тем, что замглавы кремлевской администрации В. Ю. Сурков встречался с активистами «России молодой» и на прямой вопрос о необходимости создать свою боевую организацию ответил уклончиво: «С вашего позволения, я ничего не слышал». Типа делайте, что хотите, я не против, но прямой санкции не даю. Поговаривают, нечто подобное сказал путчистам Михаил Горбачев, когда они приезжали к нему в Форос незадолго до известных событий августа-91, – но я при этом не был. Я возмущаюсь даже не тем, что лидер «России молодой» Максим Мищенко создает боевую организацию с благословения и под непосредственным патронатом Никиты Иванова – неформального куратора молодежной политики Кремля, официально возглавляющего всего лишь отдел администрации по культурным связям с зарубежьем. Все это не стоит возмущения. Это привычная глупость – попытка воспитывать больного, вместо того чтобы лечить его. Они там вообще простые ребята, судя по всему: сначала вытаптывают начисто все поле публичной политики, упраздняют эту последнюю как класс, оставляют оппозиции единственный выход – на улицу, – а потом принимаются растить своих уличных бойцов, чтобы блокировать всякого рода «Марши несогласных». Бо́льшую неспособность к системному мышлению трудно вообразить. Вы бы, граждане, вернули дискуссии в газеты и на телевидение, озаботились социальной политикой, разрешили себя ругать и с собою открыто конкурировать на выборах – и не было бы никаких уличных шествий, и не понадобились бы ваши хунвейбята; но вы же этого не понимаете, да? Вам же никто никогда не сумеет объяснить, что уличные столкновения опаснее газетных? Вот и пожинайте плоды вашей цензурной вертикали, эффективного менеджмента в управлении прессой и оппозицией; я тут возмущаться ничем не могу, потому что речь идет о естественных и знакомых вещах. Не в первый раз Россия устраивает революцию на ровном месте – вызывая ее искусственно, одними запретами и перестраховками.

Меня возмущает другое: вот у нас администрация президента – закрытая, малолюдная и всемогущая организация. Вот она создает тайный боевой отряд для разгона демонстраций и избиения протестующей массы. Вот устраивает для этой тайной боевой организации семинары, выезды, встречи с самыми законспирированными и высокопоставленными сотрудниками кремлевской идеологической обслуги – короче, все как положено. И в эту организацию внедряется один двадцатилетний нацбол – за полгода, без напряжения, делается «сотником». И с полпинка разоблачает всю эту многоэтажную конструкцию, передав в «The New Times» стенограммы всех кремлевских встреч с румоловским активом!