Карманный оракул

179. Сдержанность – признак содержательности. Душа нараспашку – открытая карта. Где глубина, там глубокие тайны, ибо там большие заводи и бухты, куда погружается все ценное. Сдержанность проистекает из большого самообладания, победить свои порывы – немалая победа. Пред кем открываешь душу, тому платишь подушное. Внутренняя ровность для благоразумия целебна. Против скрытности ополчается настырность: тебе для того и противоречат, дабы ты проговорился; мечут дротики, дабы и самый сдержанный не выдержал. О том, что надо делать, не надо говорить; а о чем надо говорить, того не надо делать [44].

180. Не исходить из того, как, по-твоему, поступит противник. Неразумный никогда не сделает так, как предполагает умный, – ведь глупому не понять, как надлежит поступать. Смышленый тоже поступит иначе – дабы обмануть ожидания и предосторожности проницательного. Каждое дело надобно поэтому обсудить с обеих сторон, решать за себя и за противника, взглянуть с двух точек. Решения людей различны; да будет твое беспристрастие настороже, опасаясь не только того, что должно произойти, но и того, что может произойти.

181. Не лгать, но и всей правды не говорить. Ничто не требует столь осторожного обращения, как правда, – это кровопускание из самого сердца нашего. Немалое нужно уменье и чтобы сказать правду, и чтобы о ней умолчать. Один раз солжешь – и пропала твоя слава человека честного. Обманутого считают простаком, обманщика – подлецом, что куда хуже. Не всякую правду сказать можно: об одной умолчи ради себя, о другой – ради другого.

182. Зерно отваги во всем – важный завет благоразумия. О людях суди со сдержанностью, не ставь их так высоко, чтобы их бояться, – не давай воображению запугать сердце. Иные кажутся бог весть чем, пока их не узнаешь; близкое знакомство чаще вызывает разочарование, чем уважение. Никому не дано выйти из тесных пределов человеческого; у каждого есть свое «но» – у одного в таланте, у другого в характере. Должность придает достоинство внешнее, коему лишь изредка сопутствует достоинство личности: за высокое место судьба обычно мстит ничтожеством души. Воображение наше любит забегать вперед, рисовать все в преувеличенном виде: схватывать не только то, что есть, но и то, что могло бы быть. Пусть же умудренный опытом разум внесет поправки. Но неведение да не обернется дерзостью, неже добродетель – робостью. И ежели простодушию помогает вера в себя, насколько больше поможет она заслугам и знаниям.

183. Не упорствовать. Все глупцы – упрямцы, все упрямцы – глупцы, и чем неверней мнение, тем сильней упорство. Даже в случаях очевидных не худо уступить – правота твоя и так понятна, твоя учтивость заслужит признание. От упорства в споре больше потеряешь, чем выгадаешь, победив, – ты не истину отстаиваешь, а свою невоспитанность. Есть медные лбы, их не переубедишь; а коль упрямство сочеталось с самодурством, к ним непременно присоединится глупость. Упорство должно быть чертой воли, но не суждений. Бывают, правда, исключения: когда надо себя спасать, не дать дважды себя победить: один раз в споре, другой – в деле.

184. Не быть церемонным. Даже у монарха чопорность была осмеяна как чудачество [45]. Напыщенный несносен, и есть целые народы, страдающие этой слабостью. Из гонора сотканы уборы глупости. Идолопоклонники своей чести являют миру, сколь она у них хрупка, – всякий пустяк ей опасен. Домогаться почтения – похвально, но прослыть церемониймейстером – незавидная честь. Спору нет, тому, кто может обходиться без церемоний, необходимы высокие добродетели. Не следует ни преувеличивать учтивость, ни пренебрегать ею. Кто чувствителен к мелочам, выказывает мелкую душу.

185. Не ограничиваться одной попыткой: ведь если она не удалась, ты с бедой не справился. Один раз, особенно первый, легко ошибиться: не всегда человеку везет, всему своя пора, почему и говорится: «в пору – в гору». Итак, к первой попытке добавь еще одну – и если эта удастся, первая будет выкупом за вторую. Всегда стремись к лучшему, добивайся большего. Любое дело зависит от многих обстоятельств, успех – нечастое счастье.

186. Видеть недостатки, не взирая на лица. От честных глаз да не укроется порча, даже прикрытая парчою; пусть на пороке златой венец, но и злату не скрыть зла. Раболепие пребудет низостью, хотя бы предмет его был высок. Пороки можно скрасить, но никого они не красят. Толкуют, что такой-де герой допустил то-то и то-то, но не соображают, что в этом-то он и не был героем. Однако пример вышестоящего так красноречив, что и недостойное делает привлекательным: раболепие подражало великому даже в безобразии лица, забывая истину – что в великих простительно, то в ничтожных отвратительно.