Кармические видения (сборник)

Это было время полного блаженства и ежедневного, едва ли не ежечасного восторга. Он так и остался безучастным к последним словам умирающей матери, шепчущей ему о вечном проклятии, и лишь единственный образ из ее предостережения запомнился ему – Плутон. [33] У Франца уже сложился облик этого господина загробного царства, который приветствовал его, как прежде – супруга Эвридики, Орфея. Зачарованные волшебными звуками его скрипки, колесо Иксиона снова остановилось, тем самым предоставляя отдых несчастному соблазнителю Юноны, опровергая тех, кто требовал вечного наказания для осужденных грешников. Он понимал Тантала, позабывшего о непрерывно терзавшей его жажде, и ощущал его губы, когда тот пил эту рожденную небесами мелодию; Сизифов камень стал недвижимым, сами Фурии смеялись над ним, и властелины самых мрачных царств наслаждались, предпочитая его скрипку лире Орфея. Если же говорить серьезно, то мифология может оказаться действенным противоядием против страха, вопреки всем богословским угрозам, особенно когда она усиливается безрассудно-страстной любовью к музыке. Ведь Франц и Эвтерпа всегда побеждали в любой борьбе, даже с сами Адом!

Однако рано или поздно всему наступает конец, и очень скоро Францу пришлось отказаться от непрерывных мечтаний. Он дошел до некоего университетского города, где поселился у старого учителя музыки, Сэмюэля Клауса. Когда престарелый музыкант обнаружил, что его любимый ученик остался без гроша в кармане, и, что еще хуже, без земных привязанностей, он еще сильнее привязался к молодому человеку. Он тяжело переживал за Франца, а впоследствии усыновил его.

Старый учитель напоминал причудливую фигуру, сошедшую со средневековых городских украшений. Клаус обладал волшебным обаянием, так сводящим с ума женщин, и тягой к самопожертвованию, присущему мученикам раннего христианства. Когда Франц кратко рассказал ему о том, как прожил последние несколько лет, профессор взял его за руку и, пригласив в свой кабинет, просто сказал:

– Оставайся у меня, и прекрати свою бродячую жизнь. Сделай себя знаменитым. Я уже стар и бездетен, и я буду твоим отцом. Давай жить вместе, и позабудем обо всем, кроме славы.

Затем он предложил Францу отправиться с ним в Париж через несколько крупных немецких городов, где они будут останавливаться и давать концерты.

За несколько дней Клаусу удалось убедить Франца оставить бродячую жизнь и артистическую независимость и заново пробудить в своем ученике его дремлющее доселе честолюбие и стремление к мировой славе. Ведь с тех пор, как умерла его мать, Франц довольствовался только аплодисментами от богов и богинь, обитающих в его ярком воображении; теперь же он снова начал желать вызывать восхищение у простых смертных. И благодаря тщательным урокам старого Клауса, его незаурядный талант с каждым днем обретал силу и очарование, а его репутация росла и распространялась после посещения каждого города, где они давали концерты. Его честолюбивые замыслы быстро реализовались; гениальные музыканты, председательствующие в разнообразных музыкальных центрах, восхищенные его талантом, вскоре объявили молодого человека величайшим ныне существующим скрипачом, а публика во всеуслышание заявляла, что Франц оставался непревзойденным ни одним из всех, кого слушали до сих пор. И очень скоро от подобных панегириков и учитель и ученик потеряли головы.

Однако Париж не был готов согласиться с такою оценкой. Париж создает репутацию для себя сам, и ничего не принимает на веру. Поэтому, прожив в столице Франции почти три года, они все еще с огромными трудностями взбирались на артистическую Голгофу, но вдруг некое внезапное событие сокрушило их весьма скромные ожидания. Во-первых, внезапно объявили о приезде Никколо Паганини, и вся Лютеция [34] содрогнулась от конвульсий ожидания. И когда этот не имеющий себе равных скрипач, наконец, появился в Париже, весь город тотчас же бросился к его ногам.

2

Из-за суеверия, проистекающего от средневековых предрассудков продолжающего существовать и в наше время, любой талант объяснялся сверхъестественными причинами. Так же было и с талантом Паганини. В свое время каждого величайшего и удивительного артиста обвиняли в тайной сделке с дьяволом. Поэтому читателю придется немного потерпеть, чтобы мы смогли освежить его память.