Кармический кредит

Денисов потер лицо рукой с зажатым в ней телефоном. Собрал осколки сна, из которого его вырвала мадам Коваленко. Или как положено называть вдов? Снова мадмуазель? Игорь усмехнулся. Ему не хотелось выяснять, куда пропали деньги со счета. Ему хотелось снова уснуть и продолжить непринужденную беседу с прекрасной незнакомкой. Незнакомкой с лицом позвонившей ему ни свет, ни заря Кати.

1969 год

Андрей Павлович Коваленко с раздражением вытер лоб рукой. В этой чужой убогой кухне его раздражало всё. Изба Дарьи находилась на самом краю деревни. Помимо бедной обстановки тут еще царил какой-то беспорядок. Травы висели на веревках. Сушились. На полках и на столе стояло множество странных склянок. Пыльных, наполненных не пойми чем. Сейчас Андрей и сам бы не ответил, как он умудрился закрутить с ней роман. Да ещё и в 74 года. Хотя, здоровье его не беспокоило. Ни вообще, ни по мужской части. Он всю жизнь был ходок. Особенно что касалось молодых баб. А Дарья была его моложе лет на тридцать, если не больше. Или на красоту запал? Да не было вроде особой красоты. А вот что-то он увлёкся. И затянулась эта история. Смутно деду Андрею вспоминались какие-то моменты, до, или после интима, когда они даже строили совместные планы. Вроде как Андрей собирался уходить от своей бабки, и жить с Дашей в её… в этой халупе, в общем. Наваждение в чистом его виде. Наваждение в несколько месяцев длинной.

Только вчера на деда Андрея снизошло озарение. Или прозрение – он сам толком ничего не понял. Последнее время Андрей Палыч видел мир сквозь какую-то вату. Сквозь неё слышал вопли своей старухи. А потом она притащила его к батюшке. Батюшка потребовал исповеди, как на духу. Андрей рассказал ему всё. По мере того, как он рассказывал под сводом храма историю своего последнего адюльтера, в голове прояснялось. Когда всё рассказал, уж и сам не понимал, о себе ли рассказывал. Или будто рассказ из книги пересказал. Отец Пётр строго спросил:

– Дед Андрей, скажи, ты не про Дашку ли рассказываешь?

Коваленко удивился, поднял брови.

– Ну, чего ты? У нас деревня небольшая, все всё знают. Юлию мне твою жаль. Мало она терпела всю жизнь, так ты и в старости никак не угомонишься. – батюшка наклонился к Андрею и зашептал на ухо. – Дашка с нечистым знается. Гадает, ворожит. Ты не знал?

– Да слышал что-то…

– То-то и оно – что-то. Ты вон разве раньше романы заводил? Сходил налево, да к бабке вернулся. А тут куда тебя понесло?

Дед подивился. А ведь верно. Понесло.

– А я о чём! Приворот, не иначе.

– И что же делать?

– Ничего, Палыч, ничего. Господь поможет. Он всё видит, и он поможет. Прими святое причастие. Водички домой набери. Крест нательный не снимай. И не ходи туда больше.

Дед Андрей чувствовал, как полегчало ему после беседы с батюшкой. А уж после причастия и вовсе отпустило. Вата вокруг растаяла, мир заиграл прежними красками. Захотелось в лес, на охоту. С мужиками на зимнюю рыбалку. Детектив по телеку с бабкой посмотреть, семечки полузгать.

Через два дня пришёл гонец. Колька, сирота, который жил с Дарьей по соседству у бабки с дедом.

– Дед Андрей, поди че скажу.

Юлька с утра завела пироги, а Андрея перед обедом отправила чистить снег:

– Иди, старый, аппетит нагуливай.

Пирогами уже пахло на всю деревню. Местные жалели Кольку, подкармливали, кто чем мог.

– Чего тебе? Зайди вон в избу, пирожка у бабки возьми, малец. Я занят.

Коля подошёл, глянул исподлобья, и сказал вполголоса:

– Ходи до тётки Дарьи, дед.

– Ещё чего? Хватит, находился.

– Не то сама придёт, сказала.

– Тьфу! – сплюнул Коваленко. – Ладно. Иди в избу, посланец, пирога-то возьми. И слышь-ка… бабке не говори ничего.

– Чай не дурак! – важно сказал Колька, подтянул штаны и отправился за угощеньем.

Даши в избе не было, дед Андрей ждал и злился. Наконец она пришла. Свежая, румяная. Из бани.

– Баньку затопила. Пойдём?

– Ты ж была уже вроде. – хмыкнул Андрей.

– Ничего, с тобой схожу.

– Даш, ты это… в общем тут… я попрощаться зашёл! – мялся, мялся, и рубанул.

Женщина глянула в глаза Андрею. Ясные глаза. Чужие.

– Зря ты. – сказала она. – Не надо тебе меня бросать. Как бы не пожалеть.

– Испугала. – усмехнулся дед. – Так и так помирать скоро.

Даша схватила какую-то банку, кинула её на пол. Банка разбилась, под ноги Андрею высыпались цветы сиреневого цвета.

– Год тебе даю. Не одумаешься – через год помрешь. А следом дети твои. И внуки. Все мужики в твоём роду вымрут. Кровью своей колдовской клянусь.

Даша схватила нож, резанула себе по руке и капли крови брызнули ей на одежду. На деда Андрея. И на цветы на полу.

Андрей Палыч вышел от Дарьи снова как чумной. В голове туман, в ушах будто вата. Ноги не гнутся. По мере того, как он уходил по деревне от её дома, ему становилось всё лучше и лучше. Когда Коваленко пришёл домой, он перекрестился перед иконой, поблагодарил Господа и местного батюшку.

Через девять месяцев Дарья родила дочь.