Карнак и загадка Атлантиды

Но мегалиты — это не кельты. Было выдвинуто несколько теорий, стремившихся отождествить кельтов с древними атлантами, а друидизм представить как сохранившуюся религию атлантов. Изрядный абсурд. Кельты пришли с востока; все они в тот или иной момент первого тысячелетия до нашей эры пересекли Рейн. Кельты — никоим образом не люди моря, но на территории, где они поселились, в свою очередь пришли люди с моря и смешались с ними. Эти люди с моря принесли с собой культ Диоскуров, которого кельты не знали или не отправляли. Это все отмечено в исторических документах, отрицать которых нельзя, разве что огулом отвергнув все, что писали — порой достаточно путано — греческие и латинские авторы о народах крайнего Запада, с которыми они поддерживали более или менее постоянные связи.

Что касается друидизма, то, чтобы увидеть в нем наследие «мудрости атлантов», нужно очень постараться. Прежде всего следует признать, что о друидизме нам известно мало, а о религии, которую исповедовали атланты, и того меньше. Такое отождествление — не более чем домысел. Кстати, из свойств друидизма неизбежно следует, что это была индоевропейская религия — с известной троичностью функций и организацией класса жрецов, — даже если верования и обычаи автохтонных народов, обращенных в друидизм, глубоко изменили его и придали ему откровенно инородные элементы шаманского типа.

Ко всей этой путанице ведет тот факт, что авторы греческой и римской древности, сообщая что-либо о кельтах, почти не понимали ни смысла, ни важности этих реалий, а с другой стороны, чисто кельтская традиция включает в себя архаические элементы, не кельтские, но отражающие память о далеком прошлом крайнего Запада и реминисценции из него. Показателен один пример — Финна и фиана, хоть рассказы об их приключениях — сравнительно поздние. В самом деле, цикл о Финне связан с традицией великих охотников на северных оленей доисторических времен: если имена персонажей кельтские, если некоторые сюжеты, как «Диармаид и Гранине», прототип истории о Тристане и Изольде, включают немало кельтских элементов, если содружество фиана в какой-то степени послужило прообразом для знаменитого Круглого стола короля Артура, то основные схемы этого цикла — архаические и докельтские. Откуда они происходят? Тут можно допустить, со всеми оговорками, традицию, унаследованную от Атлантиды. Но это только гипотеза.

Однако есть настораживающие факты. Откуда в кельтской традиции это навязчивое представление о разбушевавшихся волнах? Откуда этот ритуал заклятия моря, над которым слегка посмеивается Аристотель? Почему эти люди знали миф о городе Исе, то и дело упорно вспоминая его?

Странные недомолвки встречаются в одной валлийской поэме, приписываемой Талиесину. Ничего точно утверждать нельзя, текст, вероятно, неполон или искажен, но можно понять, что король-чародей Мат, сын Матонви, из Гвинедда, «отпустил стихии на волю» при помощи своей знаменитой волшебной палочки, которую другие тексты приписывают ему в качестве атрибута. Тогда «разразилась буря и длилась четыре ночи в самый разгар прекрасного времени года. Люди падали, деревья больше не давали укрытия от ветра с моря». Но волшебник Гвиддион, племянник Мата, обязанный ему своим знанием магии, также герой мифологической эпопеи Гвинедда, загадочный персонаж, олицетворяющий друидизм — или представление о нем, — с таким же правом, как и чародей Мерлин, обладая некоторыми его чертами, держит со своим братом Амаэтоном совет, как справиться с бедствием. Амаэтон, «земледелец», — сын Дон, как и его брат, а Дон — это сестра Мата и олицетворение богини-матери (ирландская Дану). Оба делают «кольцо, обладавшее таким могуществом, что море не могло поглотить их лучшие отряды».[102]

Этот текст очень насыщен. Тут есть все: власть друидов над стихиями, друидский ветер, защита друидическими методами, осуществленная Гвиддионом, потому что кольцо явно имеет символическое значение и означает ритуалы заклятия бури, антагонизм между дядей по матери (Матом) и его племянником — его наследником и преемником по кельтскому обычаю, — сама фигура Мата, имя которого означает «медведь» и который связан с королевской функцией, «знание» Гвиддиона, имя которого связано с деревом и который олицетворяет применение растительной энергии — которая, похоже, была известна друидам,[103] участие Амаэтона, «земледельца», представляющего «людей сухопутья» в отличие от «моряков». Все эти элементы остаются таинственными, но передают состояние духа. В кельтской традиции есть некоторые следы, которые порой трудно понять и трудно определить для них место, но которые принадлежат не к кельтской коллективной памяти. Однако нет сомнения, что друидизм с его шаманскими, если не магическими, компонентами не собирался бороться с бушующими стихиями в память о катастрофическом наводнении, столь глубоко врезавшемся в их традицию.