Карнак и загадка Атлантиды

Я стал думать, что мегалитической цивилизации не существовало, что ее никогда не было, как, впрочем, и кельтской. Слишком большие расстояния как во времени, так и в пространстве отделяют менгиры друг от друга. Менгир Ле-Манио со змеями, вырезанными у его основания, на две тысячи лет старше аллей, проходящих по бокам от него. Сколько всего случилось за две тысячи лет! Кто мог бы утверждать, что цивилизация Галлии в эпоху Цезаря и Верцингеторига была той же, что и пять веков тому назад или когда она была идентична цивилизации дохристианской Ирландии: когда Галлия уже постепенно дозрела до социальной системы римского типа (чем объясняется легкость ее романизации), Ирландия — на чью землю никогда не ступал ни один римский легионер — оставалась архаическим пастушеским обществом («архаический» не означает «примитивный» в уничижительном смысле слова), каким, впрочем, была и в первые века христианизации, чем объясняется специфический характер так называемого кельтского христианства. Поэтому приходится признать, что как во времени, так и в пространстве существовал ряд мегалитических культур, которые можно так назвать, коль скоро они строили эти знаменитые памятники, но, вероятно, различных в разных местах и в разные эпохи, укладывающиеся в период между четвертым тысячелетием и началом бронзового века, то есть 1600 годом до н. э., для крайнего Запада. Это не очевидно, уверенность в этом опирается не на исторические документы, которых совсем нет, а на средства исследования, которые создала и использовала современная археология. И еще не следовало бы забывать, что мегалитические монументы повторно использовал каждый новый завоеватель крайнего Запада, в частности кельты; тогда становится ясно, что проблема «цивилизации» строителей мегалитов далеко не проста и что ее можно объяснить лишь с точным учетом всех обстоятельств, времени и места, разновидности памятника, его размещения, различных влияний, которые могли на нем сказаться, приемов и техники, которые были основными при его возведении.

В таком вот состоянии духа я продолжал свои исследования мегалитического мира. В Ирландии я блуждал под холмом Нью-Грейндж, который так прославили многочисленные мифологические легенды, связанные с ним: это дворец Богов и Героев, это Иной Мир в самом тайном и волнующем своем проявлении. Тогда я заметил, что в центральной камере Нью-Грейнджа, столь странно отделанной колоннами, на которых блестят удивительные спирали, все соединено так, что ни капли воды, ни следа влаги не просачивается с нависающего свода — настолько совершенно пригнаны камни. Зато я мог обнаружить, что в день зимнего солнцестояния первый луч восходящего солнца проникает сквозь извилистый и узкий коридор и падает точно на камень в центре святилища, посреди так называемой погребальной камеры. Это не может быть случайным совпадением. Спирали Нью-Грейнджа, который я упорно называю сидом Бруг-на-Бойн, жилищем бога Энгуса, и где произошло столько удивительных мифологических приключений, долго не давали мне покоя, так же как и изображения волос на опорах Гавриниса.

Ирландия особенно помогла мне шире взглянуть на «мегалитическую цивилизацию». Нигде, ни в какой другой стране, каждый новый захватчик повторно не использовал крытые аллеи и дольмены с такой непреложностью. Кельты превратили их в жилища своих богов, и первые христиане тоже не стали их разрушать: когда они не могли стереть в народе память о них, им приходилось христианизировать эти строения, возводя на их месте скиты или представляя их жилищами нечистой силы, входами в чистилище или даже в ад. Правда, древние языческие божества очень часто становились либо «святыми» кельтской агиографии, островной или континентальной, либо бесами, а то и просто стражами христианского Иного Мира, стерегущими Брод душ и больше не позволяющими людям с того берега возвращаться в человеческий мир. Только с началом поисков Грааля сообщение вновь восстановилось: тогда герои смогли безнаказанно проходить через врата Ада и возвращаться, унося немного света, который всегда столь ярко сияет там.