Карнакки - охотник за привидениями

— Ваши гроши, кэп, — ответил тот. — Я тут тоже подумал и решил, что не могу оставить их у себя. Я не осуждаю отношения мистера Уэнтлока к этому делу. Многие люди отнеслись бы к этому подобным образом; но даже если вы не имели права пытаться подкупить меня, это совершенно не означает, что я мог брать ваши деньги, одновременно намереваясь продать вас. Если я считаю, что стою выше того дела, которое вы мне предлагали, я должен быть выше и того, чтобы брать за это деньги. Поэтому возьмите их назад, сэр, и после этого я отобедаю вместе с вами с тем же удовольствием, с каким обедал бы в обществе любого другого человека.

Я посмотрел на Уэнтлока и спросил:

— Ну, а вы?

— А я, — ответил он, как обычно, приветливо ухмыляясь, — смотрю на этот вопрос иначе, кэп. И Эвисс всегда вел себя забавно в этом отношении. Иногда мне удавалось наставить его на путь истинный, каким следует большинство, однако, чаще всего мне это не удается, но я осуждаю его не в большей мере, чем он меня. Я смотрю на это так: если вы или кто-то еще оскорбляет меня попыткой подкупа, то этот человек должен за это заплатить.

— Добрый Уэнтлок, — сказал я. — Каждую разновидность совести можно умаслить только пригодными именно для нее аргументами. У меня совесть одна, вы наделены ее другой разновидностью, а мистер Эвисс — третьей. В любом случае, считаю эти деньги вашими, мистер Уэнтлок. Что касается вас, мистер Эвисс, вы, как я вижу, не можете взять их; поэтому я беру эти деньги себе и приношу вам свои извинения. На мой взгляд, ваша разновидность совести заслуживает наибольшее уважение среди всех трех. А теперь забудем об этой истории, оставим все серьезные вопросы и приступим к обеду.

Я приступил к пояснениям уже за вином. Активное участие в разговоре принимал только Уэнтлок. Эвисс просто слушал, хотя делал это с глубочайшим вниманием, и время от времени мелькавшая на его губах улыбка свидетельствовала о том, что он наделен чувством юмора.

— Видите ли, Уэнток, — начал я, — дело в том, что я и не намеревался подкупать вас, но хотел заставить думать, что совершил такую попытку. Ни один находящийся в здравом уме человек не станет рисковать 6 000 фунтов, или точнее 5 997 фунтами, — я посмотрел на Эвисса и улыбнулся, так как успел догадаться, кем был мой «доброжелатель», — потратив такую смешную сумму как пара пятерок. Если бы я действительно намеревался купить вас, то предложил бы более серьезную цену, скажем пятьдесят или сто фунтов. А так в мои намерения входило посредством этой смешной суммы убедить вас в том, что я намереваюсь пронести свой товар именно тем способом, который с таким старанием объяснил вам. Иными словами, я хотел заставить вас сфокусировать все свое внимание на сумке номер два, тем самым добившись того, что сумка один, которую я оставил в ваших руках, была подвергнута лишь самому поверхностному осмотру, поскольку вы, естественным образом, ничего не подозревая, думали только о второй сумке, которую я, якобы, хотел избавить от обыска. Более того, вам казалось совершенно очевидно, что сумка номер один, которую я полностью поручил вашему попечению, не будет содержать ничего облагаемого налогом; поскольку, если бы вы выполнили свою часть плана, она никаким образом не должна была попасть обратно в мои руки.

Чтобы впечатать эту мысль в ваше подсознание, я даже сказал, что вы сможете оставить эту сумку себе, после того как она исполнит свое предназначение в качестве подмены.

Конечно, если бы вы честно выполнили наш договор и подменили перед обыском сумку номер один второй сумкой, которую я принес с собой, я мог бы оказаться в дыре. Дело в том, что в ручку сумки номер один как раз и были заделаны некие, скажем так, безделушки, на которые вы стремились наложить свои лапы.

Однако, судя по предложенной вам скромной сумме, по выражениям ваших лиц и по обычаям таможенной службы как таковой, мне было понятно, что вы сочтете разумным исповедаться пред «большим копом». Это сулило бы вам повышение по службе, а также уйму всяких приятных, с вашей точки зрения, вещей.

— И теперь, Уэнтлок, даже вы, — проговорил я самым дружелюбным образом, — согласитесь с тем, что честность является лучшей политикой! Это все, что я намеревался вам сказать. Я спланировал все — в том числе вспышку гнева… и уход с двумя сумками в руках в состоянии высшего негодования, вызванного вашим предательством. Я хорошо сыграл свою роль, не правда ли?.. А вы столь мило и умно приглашали себя на этот наш прощальный обед, который я, кстати, запланировал, как и все остальное. В своей записке я обещал вам некоторую выгоду, если вы придете сюда. Так и есть: вы стали богаче на один обед и на одно объяснение, а мистер Эвисс к ним добавил и полученное извинение. Вот и все.

Банка с сахарином

Пароход «Адриатик»,

23 мая

Мистер Армс, мой первый помощник, и мистер Джеймс, второй мой помощник, сегодня повздорили. Дело в том, что, будучи в порту, они скинулись и приобрели сотню фунтов сахарина.