Карнавал Флетча

Моя мать, Идалина, как ты видишь, она старая, очень старая женщина, хочет знать правду. Кто тебя убил и почему?

И каким образом ее отцу удалось так точно предсказать все, что случилось с тобой?

ГЛАВА 24

— Лаура совершенно права, — Флетч и Марилия Динис сидели за столиком в маленькой чайной. — Тут могут рассказать тебе, что угодно, сославшись, что все это дело прошлое.

Визит в фавелу закончился безрезультатно. Толпа детей и взрослых проводила Флетча и Марилию вниз по холму до городской улицы, где осталась его машина. А до того он вежливо попрощался со всеми, поблагодарил Жаниу Баррету Филью за содержательный рассказ, Идалину — за кофе и гостеприимство, пожал всем руки, пожелал фавеле успеха в вечернем параде школ самбы и как можно скорее выскочил из маленького домика, превратившегося в раскаленную топку. Но взгляды жителей фавелы ясно говорили Флетчу, что он не оправдал их надежд. Они-то ожидали, что история Жаниу Баррету оживит его память и он тут же назовет им имя убийцы. Флетч, правда, пообещал сделать все, что в его силах.

Из фавелы он и Марилия поехали в «Коломбо», славящуюся своими кондитерскими изделиями.

— Вы все еще думаете, что это шутка, которую разыграли с вами Лаура и чечеточники?

— Нет, конечно. Все эти люди в дверях и у окон, на улице, все они неоднократно слышали эту историю, достаточно хорошо знали мелкие подробности, чтобы поправлять Жаниу, и принимали ее за чистую монету. Такой розыгрыш едва ли возможен.

Вафли буквально таяли во рту.

— Теперь вам известна история Жаниу Баррету. Какой вы можете сделать вывод?

— Понятия не имею.

Глаза Марилии блеснули.

— Хорошо. Но почему не воспользоваться полученной информацией, не привлечь на помощь навык прежней работы. Вы же были репортером, не раз проводили журналистское расследование…

— Да. В свое время мне удалось выяснить, что городской водопровод оказался на пять километров длиннее, потому что трубы проложили в обход участка земли, принадлежащего муниципальному чиновнику, ведающему вопросами водоснабжения. Большое дело. Сейчас ситуация совершенно иная.

— Тем не менее…

— Репортеры не высказывают предположения только ради того, чтобы ублажить слушателей правдоподобным завершением какой-то истории.

— Но репортеры должны думать, не так ли?

— Думать о документально подтвержденных фактах. Как я могу думать о том, что произошло на пляже в Рио-де-Жанейро сорок семь лет назад?

— Так что вы им ответите?

Флетч откусил кусочек вафли.

— Наверное, изберу самый благоприятный для них вариант. Приехали уругвайцы, перерезали ему горло и забрали свою лодку. Тогда не придется винить кого-либо из жителей фавелы, живого или мертвого.

— Жаниу говорил, что выиграл лодку в карты, — Марилия задумчиво жевала вафлю. — И это утверждение подтверждается фактами.

— Какими же?

— Укради вы лодку, даже в другой стране, разве вы не изменили бы ее название?

— Изменил бы. Наверняка.

— Жаниу оставил название лодки. На испанском. «Ла Муньека». После смерти Жаниу лодка исчезла.

Флетч вздохнул.

— И если уругвайцы убили Жаниу Баррету, — продолжала Марилия, — почему они пощадили Тобиаса Новаэса? Он же плавал вместе с Жаниу.

— Возможно, уругвайцы подстерегли их на берегу.

— Возможно, — кивнула Марилия.

— И набросились на Жаниу после того, как Тобиас подался в монахи. Марилия, что-то тут не так. Трудно поверить в такие временные совпадения. Как мог Тобиас уйти в монастырь, никому не сказав о своем решении, и до того, как Жаниу перерезали глотку?

— Вы забываете про шторм. Я слышала, что во время штормов люди часто вспоминают про бога. Они дают обеты. Сохрани мне жизнь, господи, а я остаток дней посвящу молитвам.

— Не исключено, что вы и правы.

— Я думаю, лодка затонула. Оба, Жаниу и Тобиас добрались до берега. Тобиас, чтобы стать монахом, Жаниу, чтобы умереть от удара ножом.

— Эффектно. Блестящая гипотеза. Но как нам узнать, соответствует ли она действительности?

Вновь блеснули глаза Марилии.

— Я бы, кстати, поставил на то, что убийца — Тобиас, — добавил Флетч. — Не он первый совершил ужасное преступление, а потом, сокрушенный чувством вины, отправился в монастырь, искупать свой грех.

— Согласна. Тобиас мог убить Жаниу. Мог украсть лодку. Но стал бы он лгать, проведя столько лет в монастыре? — Флетч промолчал и Марилия ответила сама. — Столько лет замаливая свой грех, Тобиас знал, что ложью он ввергает свою душу в ад.

— Упоминание души заставляет меня вспомнить об отце девушки, которая готовилась в монахини. Как там его звали? А, Таварэс. Он-то уж знал наверняка, что кончит в аду. Так почему бы ему не убить Жаниу?

— Убить он мог. Однако убийство — тягчайшее преступление. Какие-то грешки бог может и простить, убийство — нет.

Флетч посмотрел на браслет Марилии, сплетенный из многоцветных, местами порванных матерчатых жгутов. В Бразилии многие носили такие браслеты. Похоже, они служили не только как украшение. Но для чего еще, он не знал.

— Фернанду, — изрек Флетч. — Отец Идалины. Он ненавидел Жаниу. Долгие годы. И убил его.