Карнавал короля Иеронима

Иероним видел по решительному тону молодой женщины, что не может быть и речи о подкупе, и молча обдумывал, что сказать ей.

— Простите, ваше величество, — продолжала она, — что я так откровенно высказываю то, что думаю. Вы видите, я не гожусь в жены дворцового префекта даже потому, что недостаточно владею французским языком. Нет, ваше величество, мы должны остаться вдали от двора и только скромное общественное положение и деятельность на пользу страны могут осчастливить нас!

— Вы будете удовлетворены с этой стороны, мадам Гейстер, — возразил Иероним, впадая в дурное расположение духа. — Теперь, когда я познакомился с вашими скромными вкусами и желаниями…

Он не кончил начатой фразы, потому что послышался легкий стук в дверь и в комнату вошла Марианна фон Штейн. Она сделала вид, что удивлена присутствием короля и чинно раскланялась с ним, согласно придворному этикету. Лина видела по рассеянному виду короля, что он не может припомнить, кто перед ним, и поэтому поспешила представить свою гостью:

— Вашему величеству, вероятно, известна настоятельница Валленштейнского монастыря госпожа фон Штейн из Гомберга!

— А, фрейлейн фон Штейн! — произнес Иероним со злобной улыбкой, ощупывая боковой карман своего платья. — Вы пришли сюда в удачный момент, я могу сообщить вам интересную новость.

Марианна Штейн видела по выражению его лица, что новость будет неприятная, и она со страхом взглянула на короля. Он вынул из кармана газету и развернул ее.

— Это «Moniteur», только что присланный мне из Парижа, — сказал он. — A propos! Вы, вероятно, знакомы с князем Виттгенштейном?

Настоятельница, еще более встревоженная, утвердительно кивнула головой в знак согласия.

— Этот князь, — продолжал Иероним, — недавно писал вашему брату, министру фон Штейну из Добберана, но ответ вашего брата случайно попал в руки маршала Сульма, который тотчас же отправил его в Париж для напечатания в «Moniteur». Может быть, вам угодно будет прослушать выдержку из письма прусского министра, которое, вероятно, будет интересно и для Наполеона! Если позволите…

Он пробежал глазами газету и, отыскав те строки, которые казались ему наиболее рельефными, прочел их с особенной интонацией:

«Озлобление все более и более увеличивается в Германии; необходимо поддерживать его и в этом смысле действовать на наших соотечественников. Искренно желаю, чтобы связь Гессена с Вестфалией не прерывалась; и ввиду известных случаев продолжались сношения с энергичными благомыслящими людьми, которые бы в свою очередь входили в соприкосновение с другими»…

Иероним сложил газету и, бросив многозначительный взгляд на Марианну фон Штейн, обратился к ней с вопросом:

— Быть может, вы также получили письма и сообщите нам о каких случаях здесь идет речь?

Фрейлейн фон Штейн сделала вид, что не расслышала этого вопроса. Ей стоило немалого труда сохранить видимое спокойствие и не выказать того мучительного страха, который овладел ей.

— Действительно, ваше величество, это для меня печальная новость! — ответила она. — Но письмо прусского министра было, конечно, написано по-немецки, и переводчик мог совершенно исказить смысл, даже без злого умысла, а по незнанию немецкого языка. Таким образом мой бедный брат будет нести ответственности не за свое письмо, а за этот перевод.

— Ваш бедный брат из числа тех министров, которые доведут до беды доброго прусского короля! — возразил запальчиво Иероним. — Я уверен, что из-за них он лишится престола в самом непродолжительном времени…

Фрейлейн Штейн побледнела при этих словах, но ответила спокойным голосом:

— Душевно сожалею, что мое присутствие, по-видимому, возбуждает неудовольствие вашего величества, и я сочла бы своим долгом немедленно удалиться отсюда, но, к сожалению, я чувствую себя настолько нездоровой, что буду просить мою милую мадам Гейстер проводить меня до монастыря.

Иероним встал при этих словах и, обращаясь к Лине, сказал повелительным тоном:

— Прикажите шталмейстеру подать мою лошадь!

Лина вышла. Иероним остался наедине с Марианной Штейн.

— Я вижу, Madame la Doyenne, вы разделяете образ мыслей вашего брата, министра, и не уступаете ему в loyaute относительно прусского короля.

Настоятельница ответила с почтительным поклоном:

— Такой отзыв в устах вашего величества особенно лестен для меня. Что же касается письма моего брата, то оно служит только новым доказательством его неизменной преданности своему королю, какие бы ни были последствия этого…

Смелый ответ фрейлейн Штейн смутил короля, он молча кивнул ей головой и, взяв шляпу и хлыст, поспешно вышел из комнаты.

Лина проводила его до крыльца и, вернувшись назад, застала настоятельницу в полном отчаянии.

— Я не узнаю моего осторожного брата! — воскликнула она. — Можно ли было ожидать, что подобное письмо попадет в руки французов! Одному Богу известно, нет ли тут подлога или измены со стороны посланного…

Лина выразила сожаление, что своим приглашением навлекла такую неприятность на фрейлейн Штейн.