Карнавал (СИ)

Славомир видел, как они ходят, взявшись за руки, как мирно беседуют, улыбаются, и его сердце охватила ненависть.

Как могла она, его герцогиня, которая говорила, что любит его, так поступить?

Он сделал все, чтобы бал Двух роз состоялся. Он надеялся, что этот бал сделает его счастливым, а теперь воин уверен, что он самый несчастный человек во всем городе.

И Славомир принял решение. Пусть Агнес увидит, как решение пойти с Александром оскорбило его!

Пусть герцогиня жалеет о том, что отказала ему!

Славомир приказал слуге принести лист бумаги и перо, сел на изящную лавочку и принялся писать.

***

В то же время прекрасная пара, одетая в алое, мирно беседовала и прогуливалась по ярким, красивым улицам города, которые стали еще богаче. Темное небо то и дело освещал фейерверк.

— В том, что был завоеван Эаос, есть две правды, — размышлял Александр. — Завоеванный город повержен и для него это зло. Но есть и другая правда, Агнес, вы же видите, не так ли? Ведь наш город ликует! И для нас завоевание города — достижение и добро. Я нашел в вашей библиотеке очень интересную книгу. Там было написано про то, как великая империя завоевывала одну территорию за другой, и ее размеры стали больше, чем государство до этого. Память о Великой империи надолго сохранилась у всего мира, но не как зло, а как добро. Великий Рим, прекрасный город, к которому ведут все дороги мира. Все помнят эти прекрасные дворцы, эти колонны и традиции. И правители, что увеличивали свою величайшую империю, все велики, все герои! Агнес, ведь вы тоже велика. Вы принесли своему городу счастье. Я вам могу сказать одно — тот, кто завоевал, для того это событие — добро, и лишь для проигравшего остается называть это величайшим злом.

Герцогиня отметила, что парень очень смышлен и может прекрасно рассуждать.

— Ах, как умна твоя мысль, Александр! — похвалила она его. — Действительно, ведь правда стоит за тем, чью сторону ты примешь. Сторону завоевателей или сторону проигравших. Я назначу тебя своим полководцем, ведь с тобой мы не проиграем.

— Не надо полководцем, — прошептал на ухо ей Александр. — Я хочу быть вашим королём.

Герцогиня уже собралась ему ответить, но увидела, что слуга поднес ей на хрустальном подносе небольшой черно-белый конверт.

«Черно-белый конверт… — пронеслось в голове у Агнес. — Она, наконец, решила отомстить. Но что ей удастся сделать?»

Дрожащими руками она вскрыла его, пока Александр продолжал размышлять о великом и проигранном, и успокоилась, когда увидела, что письмо написано почерком Славомира.

«Прекрасная Агнес, я знаю, что Вы меня не любите, я знаю, что никогда и не любили, что все это было лишь игрой, которую давно надо было прекратить и давно пора об этом забыть, но… Но я не могу забыть Вас, это не в моих силах! Я вижу день и ночь Ваши чудесные черные глаза, которыми смотрели Вы на меня когда-то… Теперь Вы с другим и на меня даже не смотрите, я не могу понять: чем, чем же он лучше меня, о, наипрекраснейшая? Я называю Вас так в последний раз, ведь я больше не могу видеть, как он танцует с Вами. Видеть, как Ваши ослепительные глаза смотрят на него, а мимо меня проходят, как будто мы незнакомы.

Знайте, Агнес, меня полюбила моя любовь к Вам и больше Вы меня совсем не увидите, ведь я умру.

Но трон Вы никогда не получите. Это моя месть Вам, обладательница коварных глаз. И никогда Вам не стать королевой карнавала, никогда, никогда!

Можете быть в этом уверенны.

Славомир».

Едва Агнес прочитала последнюю строчку, как письмо окрасилось в красный цвет и осыпалось пеплом.

— Что там, о, моя герцогиня, что там? — расспрашивал ее Александр, но несостоявшаяся королева молча ушла, оставив его терзаться в догадках и сомнениях.

А в это время Жрец сказал принцессе Амелии: «Твой трон никто теперь не отберет», но принцессе было важно не это. Она оскорбилась поступком Жреца и отправилась в свою дальнюю башню дворца.

17. Мороженое и Осень

Сияет яркими красками карнавал, а ночные улицы города освещает множество фонарей. И все домики, как в аккурат, милые и яркие. Доминика видела дома всех цветов радуги и не только. На первых этажах находились магазины, в каждом из которых продавалось что-то приятное.

Стоило только Доминике и Альмире появиться на улице, как все прохожие, которых на этой небольшой улице было немного, начали громко обсуждать голубое платье принцессы, которое они заметили на девочке.

— Это она, да?

— Принцесса карнавала вернулась спустя десять лет?

— Нет, это не может быть Амелия.

— Первая Принцесса же была убита, не так ли?

— А может, это Вторая Принцесса?

— Вторая? Но зачем?

— Зачем нам следующая принцесса?

— Кто она?

— Почему не появлялась все это время?

Доминике, если честно, стало совсем неловко. И Альмира, заметив это, вытащила из рукава маленький белый платок, взмахнула им — и он накрыл их двоих.

Доминика заметила, что они стали совсем прозрачными и люди совсем не обращали на них внимания. Кроме того, казалось, они совершенно забыли о них, и продолжали заниматься своими делами.

— Но как ты это сделала? — спросила девочка у феи. — Как?