Карнавал сомнений (СИ)

Почти бесшумно вхожу в дом, но не спешу подниматься на второй этаж. Задерживаюсь в холле у зеркала.

Я осознаю все мои бесконечные «если», но решение уже принято. Мой лимит исчерпан — я не имею права на ошибку. На миг кажется, что отражение кивает мне в знак поддержки. Ему я могу признаться: больше всего на свете хочу сейчас, чтобы за спиной хлопнула дверь и раздались тихие, знакомые шаги. Тогда я обернусь, перехвачу взгляд родных серых глаз, возьму Майка за руку. И будет не так страшно. Ведь если он сумел простить мою ложь, родители тоже смогут. Или нет? Что, если они никогда меня не простят?

Я всё еще могу позвонить Майку и попросить приехать. Он тут же примчится, я ни капли не сомневаюсь. Но нет. Нельзя. В этой «битве» мне придётся сражаться одной.

— Ты в порядке? Почему одна? — вместо приветствия набрасывается с вопросами мама, когда я сталкиваюсь с ней в коридоре. Она ни на шутку взволнованна и, по-моему, всю ночь не сомкнула глаз. — Где Ридж?

— У Логана.

— Почему он там, а ты — здесь?

— Потому что он всё ещё спит, а я нет, — пытаюсь отшутиться. Получается плохо.

— Стэйси, ты не должна разгуливать по городу без него! Особенно теперь.

— Что? — не понимаю я. Ах, да… Родители ведь по-прежнему считают его моим женихом. Хотя нет, им же всё уже рассказала полиция. Тогда почему?.. Совсем некстати вспоминаю последнее напутствие шерифа в закусочной. Неприятное подозрение противно сосёт под ложечкой. Я ужасно боюсь спрашивать. Боюсь услышать правду. Боюсь, но должна. — Мам, что вас связывает с Риджем?

— Да расскажи ты ей уже, — слышу за спиной усталый голос отца. — Пока они действительно не поженились.

Мама колеблется. Тогда вместо неё говорит папа:

— Ридж — телохранитель. Мы наняли его, когда ты переехала в Торонто.

— Вы что?.. — Его слова доходят до меня не сразу.

— А что ты хотела? — Мама как всегда нападает, защищаясь. — Мы потеряли Стива. Я не собиралась терять ещё и тебя. Нужно было, чтобы кто-нибудь за тобой присматривал.

— Но как же?.. Его квартира, наше знакомство… — Я упрямо отказываюсь верить в эту чушь. Хватаюсь за «соломинку», но срываюсь и тону в океане лжи и сомнений.

— Пришлось кое-что продать в Джаспере.

Глава 19

Комментарий к Глава 19

**Пирсон** — главный международный аэропорт, обслуживающий Торонто.

**Канмор** — город на юго-западе Альберты, расположен на самой границе национального парка Банф.

**Роберт «Роб» Гонсалвес** — канадский художник, работавший в стиле магического реализма-сюрреализма.

**Гудвилл** — крупная сеть дешёвых магазинов в Эдмонтоне.

На входе в самолёт невысокий лысоватый стюард с прилипшей к лицу услужливой улыбкой кивал словно китайский болванчик каждому новому пассажиру. Пробормотав ему приветствие, я торопливо юркнула в салон и направилась по узкому проходу. С облегчением вздохнула, увидев нужные мне ряд и место. Можно наконец-то расслабиться и попытаться собраться с мыслями.

Запихав кожаную сумку под потолок в багажное отделение, я плюхнулась на сидение и огляделась. Полупустой самолёт постепенно заполнялся пассажирами. Незнакомые люди сосредоточенно двигались по проходу, приветливо улыбались, что-то говорили. Я не вслушивалась. И чтобы не встречаться с ними взглядом, уставилась в окно.

Снаружи кипела непрекращающаяся ни на минуту жизнь аэропорта, мелькавшего в темноте яркими разноцветными огнями. Когда прилечу в Пирсон, будет почти ночь. Ещё один повод не звонить родителям.

В Оквилле меня никто не ждал. Там никому не было до меня дела. И это именно то, чего хотелось больше всего: раствориться среди людей, стать маленькой незаметной песчинкой. Отмолчаться, отболеть, не бередить раны сомнением и ложью, позволить себе забыться. И забыть.

Я поступила правильно. Я сделала то, чего хотела больше всего — сбежала от всех, решив, что это моё единственное спасение. Но в горле комом стояли слёзы, а перед глазами застыло бледное печальное лицо Майка. Он просил… умолял меня не уезжать.

Нет! Нельзя о нём думать. Майк — прошлое, а мне надо сосредоточиться на будущем. Решение уехать далось слишком тяжело, чтобы позволить себе мучиться угрызениями совести и новыми сомнениями. Торонто — город, где меня никто не знает. Там больше не существует Трупер и Бэк, там можно начать с чистого листа.

— Можешь злиться, сколько хочешь, — напоминает о своём присутствии мама.

Она сидит в кресле рядом с отцом, сжимает в ладонях огромную коричневую чашку с кофе. Ещё одна, точно такая же, стоит около меня на журнальном столике. На обеих нарисованы заснеженные пики «Трёх сестёр» — давным-давно Стив привёз их родителям в подарок из Канмора. Нам на память достались другие — разного цвета с изображением только одной вершины и размашистой подписью-названием: «Вера» для меня, «Милосердие» для Эми и «Надежда» для Дэниз. Брат как знал, что очень скоро нам понадобится всё это, чтобы пережить его гибель.