Карнавал сомнений (СИ)

Конечно, нечего. Просто полицейский, который почему-то хочет мне помочь. Или делает вид. Но так или иначе пытается добиться моей симпатии. И, кажется, у него получается.

За спиной слышу звук распахивающейся двери и знакомые голоса. Оборачиваюсь, встречаясь взглядом с сестрой. Эми устало кивает, и я, сунув ей в руки кофе, бросаюсь к Майку.

— Ну вот, — с поддельной обидой тянет он, — а мне вкусняшки?

— Наконец-то! Живы?! — шумит Логан, приближаясь и похлопывая его по плечу.

— Живы, живы, — Майк старается беззаботно улыбаться, но меня не обманешь: он не просто измотан и расстроен. Он всё ещё в ярости.

— Тогда пойдёмте уже отсюда. Весь зад отсидел!

— Вы идите. Мы вас догоним. — Я настойчиво перехватываю ладонь Майка, удерживая его.

— Твою ж мать… Опять что ли кофе? — Логан закатывает глаза. — Ну-ну… Только не долго. Пошли, на улице подождём, — кивает он Эми и Лиаму. — Я хоть покурю.

Майк провожает их взглядом, смотрит на меня:

— Что я пропустил?

— Ты в порядке?

— Конечно, Стэйс…

— Не ври. Никто из нас не в порядке, Майк.

— Тогда зачем спрашиваешь?

— Чтобы ты признал…

— Что я не в порядке? — он улыбается. Грустно, но всё же искренне. Сильнее сжимает мои пальцы в своих. — Хорошо, признаю. Я ни черта не в порядке, Стэйс. Мой дом битком набит криминалистами, мой отчим — редкостное дерьмо, а моего отца убили и пытались это скрыть, едва не угробив моего брата. Но Роберт обо всём догадался, и тогда убили его тоже. Вместе с женой. Ты и сама чуть не погибла. А потом убили Стива и теперь вот Мишель. Возможно, один и тот же человек.

— Это тебе они сказали? — я машинально киваю на дверь за его спиной, имея в виду следователей.

— Мне не нужно ничего говорить, Стэйс. Я же не идиот, — Майк сердито передёргивает плечами. — Они допрашивали меня несколько часов. Задавали те же по сути вопросы, по кругу. Может, надеялись запутать, чтобы я проговорился. Или у них работа такая — спросить об одном и том же раз сто и сравнить ответы… Но я умею складывать в уме. Дважды два всегда четыре.

— И что ты намерен делать?

— Конкретно сегодня?

— Хотя бы.

— Есть варианты?

— Могу перечислить те, что делать ни в коем случае не стоит.

— Например?

— Не бить морду Патрику. А ещё лучше — никому не бить.

— А напиться можно?

— Напиться можно, — усмехаюсь я. — Можем даже напиться вместе. И Логана позовём. Он уже знает про аварию.

— Тогда давай сегодня напьёмся и ни о чём не будем думать. Подумаем обо всём завтра.

— Звучит как план. Как чертовски отличный план. Пойдём? — Я делаю шаг, но Майк удерживает меня за плечи, прижимая к себе:

— Знаешь… Я люблю тебя, Стэйс Трупер. Очень люблю.

— А я — тебя, Майк Бэк.

— Значит, я могу поцеловать невесту?

— Прямо здесь?

— Почему бы нет?

Действительно, почему? Мы с ним определённо заслужили капельку счастья посреди всего кошмара.

Я первой нахожу его губы, но отшатываюсь, слыша за спиной недовольный окрик:

— Нет, вы только посмотрите на них! Ни стыда, ни совести! Мрази! — Нельзя кричать шёпотом, но у Клэр каким-то образом получается. Красивое лицо перекошено от гнева, с губ срываются оскорбления. Кажется, она готова ринуться на нас и разодрать в клочья, и только крепкое объятие мужа удерживает её от последнего шага. — Что?! Дождались наконец-то?! Избавились от досадной помехи? Просто развод вас не устраивал, да? Убийцы!

Майк, как и Грегори, молчит, но я чувствую, как он напряжён. Хватит искры, чтобы все взлетели на воздух.

Делаю шаг вперёд, вклиниваясь между ним и родителями Мишель.

— Клэр, мы… я… — Надо что-то сказать, но не получается. Я смотрю в глаза Клэр и вижу там боль вперемешку с ненавистью. Мать Мишель не просто обвиняет нас в смерти единственной дочери. Нет. Она уверена, мы — виноваты. Никакая логика, никакие доводы не пробьют сейчас эту стену. Каждое наше действие, каждый жест, каждый звук Клэр растолкует по-своему. Извратит, опошлит, выплюнет обратно ядом. Но не услышит. Не сможет. Не достучаться — нужно время.

— О, да! Ты особенно! Мне никогда не нравилась ваша дружба. Я знала, что ты её погубишь! Знала! Но твой брат, он… Я должна была что-то сделать, как-то помешать… увезти отсюда… Я должна была её спасти… Я… — Визгливый голос Клэр дребезжит, срывается, тонет в рыданиях.

Грегори крепче прижимает плачущую жену к груди, с нежностью целует в затылок, поправляя выбившиеся пряди. Ласково шепчет слова утешения. Но и они бесполезны сейчас. Мишель не вернуть.

Я помню, как разрывалась на части, когда погиб Стив. Но я даже приблизительно не могу представить, что чувствовали наши родители. Мои — тогда, её — теперь. Всё это неправильно, жестоко, кощунственно. Родители не должны хоронить своих детей.

— Простите нас. Мы сожалеем… сочувствуем вашему горю, — бормочу, лишь бы не молчать и не слышать всхлипывания Клэр.

— Мне не нужно твоё сочувствие, мерзавка! — взвивается она. — Лучше бы ты погибла тогда, лучше бы сдохла!.. Вы оба!

— Что зде… — в коридор вбегает Том в сопровождении дежурной и ещё одного мужчины в штатском. Увидев нас, троица замедляет шаг.