Карнавал судеб

Как-то вечером, сидя в гостиной Энн и попивая жасминовый чай с бисквитами, Питер раскрыл перед ней душу.

Она спросила его, почему он оставил психиатрию. Он уже готов был отделаться шутливым, легким ответом, но вдруг впервые ощутил, что в состоянии, наконец, выложить всю правду.

— Я сделал это потому, что влюбился в свою пациентку.

Энн никак не отреагировала на это признание, только вся обратилась в слух, широко раскрыв полные симпатии к нему глаза.

— Это была необыкновенная девушка, — начал Питер. — Американка. Бесстрашная, мужественная, с большой тягой к знаниям.

Она родилась в бедной семье, что не должно было бы способствовать развитию у девочки чрезмерных запросов. Отец, рабочий мясоконсервного завода, погиб от несчастного случая на производстве, когда она училась в старшем классе школы. Мать, не выдержав борьбы с житейскими трудностями, умерла вскоре после него.

Но у девочки оказался независимый и честолюбивый характер. В шестнадцать лет она оставила школу, чтобы начать свой собственный жизненный путь. Она верила в «американскую мечту»: в свободном мире каждый при большом желании может добиться всего, чего захочет.

Последующие четыре года она проработала клерком в чикагской торговой фирме, по шестьдесят часов в неделю, изучая бизнес, стремясь к самосовершенствованию. По вечерам она ходила на курсы стенографии, изучала делопроизводство, бухучет и основы финансовой деятельности. Но все ее усилия были напрасны: она так и оставалась у самого основания пирамиды.

Женщине и без того приходится несладко в этом мужском мире, а у нее были еще и дополнительные сложности: в так называемом «бесклассовом обществе» ее продвижению мешало именно происхождение: речь, стиль и манеры поведения, одежда — все указывало на то, что она «родилась не на той стороне улицы».

Она могла бы сдаться, устроить собственную жизнь, выйдя замуж за какого-нибудь соседского парня, и погрузиться в проблемы своей семьи. Но она не оставляла надежды на большее: ей безумно хотелось увидеть мир, встречаться с интересными людьми, постигать культурные ценности…

В двадцать лет она отправилась на год в Париж домработницей в одну обеспеченную французскую семью. Наблюдая в этом качестве за своими новыми работодателями, она научилась, как входить в комнату, как выбирать вино, какими способами завязывать шарф, как оценивать произведения искусства и как говорить по-французски. И не только по-французски: она поступила на курсы английского языка для иностранцев, где наконец-то узнала, как правильно говорить на родном языке. Когда год подошел к концу, она приобрела определенный лоск и уверенность в себе и, купив велосипед, отправилась попутешествовать по Франции в свой последний уик-энд перед отъездом в Америку.

Что произошло потом, так никто и не узнал. Питер увидел ее в «Маривале», изуродованную и желавшую только одного — умереть.

Поначалу поиски методов ее лечения, направленного на то, чтобы она отказалась от попыток самоубийства, были вопросом его профессиональной чести, но вскоре к этому примешалось и личное. Видя ее изо дня в день, пытаясь помочь ей преодолеть разлад с самой собой, он быстро потерял свою беспристрастность: это несчастное создание, мисс Никто из Ниоткуда, целиком и полностью завладело его сердцем. И хотя они даже ни разу не поцеловались, он чувствовал себя связанным с ней незримыми нитями.

— Я с трудом смог признаться самому себе, как сильно люблю ее. И, видит Бог, я никогда не мог бы признаться в этом ей.

— Но почему? — Карие глаза Энн были полны слез. — Доктора ведь женятся на своих пациентках! Это всем известно. И потом, ты же говоришь, что она хорошо шла на поправку…

— Потому что мы находились в неравном положении, разве ты не понимаешь? Что за семья была бы у нас? С моей стороны навсегда осталась бы жалость, а где гарантия, что это не выглядело бы высокомерием? А она идеализировала меня, Энн. Она воздвигла меня на пьедестал, словно божество. Было бы преступлением воспользоваться ее чувствами. Лучше было бы, чтобы она шла своим прежним путем. И я позволил ей уйти из моей жизни. Я даже не знаю, какое имя она сейчас носит. Да это и неважно! Все кончено, и это хорошо не только для нее, но и для меня. Видишь ли, она ни разу не возразила мне, не усомнилась ни в одном моем поступке! Это льстило моему самолюбию, но было очень вредно: мне нужно, чтобы кто-нибудь время от времени говорил мне, что я круглый идиот.

— Ты круглый идиот, Питер, — спокойно сказала Энн.

Он удивленно вскинул на нее глаза:

— Почему?

— Потому что сам выпускаешь из рук желаемое.

Она обвила его руками за шею и поцеловала в губы долгим чувственным поцелуем. И от ее близости призрак прошлой любви отступил прочь.

— Ты права. — Он крепче прижал Энн к себе. — И я обещаю, что больше не повторю этой ошибки.

Новый год