Карнавал судеб

— Миранда… дорогая… ты же знаешь, как я схожу по тебе с ума! — Роджер обнял ее, она отшатнулась, но он, не сдаваясь, уже запустил руку в ложбинку между ее пышными грудями.

— Не трогайте меня! — вскрикнула она.

— Ну же, Мир… Расслабься… Мы провели чудесный вечер, давай же закончим его еще чудеснее!

Следующее, что ощутил Роджер Кинг, — это то, что пытается подняться с пола.

— Боже мой! — простонал он. — Тебе не нужно было прибегать к приему карате!

— Выходит, нужно… — сказала она ледяным тоном. — А теперь вы уйдете сами или мне позвонить в полицию?

На следующий день по дороге на работу Роджер сдал Оул-Шейпа обратно в собачий приют. Слава Богу, избавился. Он испытывал к этой мохнатой скотине невыразимое отвращение.

— Что с вами случилось? — поинтересовалась его секретарша, когда он хромая вошел в свой офис. — Вас переехал грузовик?

— Эта история связана с одной лохматой псиной, — прорычал Роджер в ответ, уселся за письменный стол и выписал чек на тысячу долларов.

— Не трогайте меня!

— Ты сама этого хочешь. Ты знаешь, что хочешь.

Она кричит: «На помощь! Спасите!»

Кричит во все горло. По-английски. По-французски… Пока не выбивается из сил. Но ее все равно никто не услышит. И не увидит. Даже луна спряталась за облака. Единственный источник света — зажженные фары автомобиля. Она одна на проселочной дороге. Поздняя ночь, полная тьма… Она охвачена ужасом.

— Не трогайте меня!

Но он бессердечен и беспощаден. Он валит ее на землю и вжимает в нее всей тяжестью своего тела. Мелкие камешки больно вдавливаются ей в спину. Она ощущает запах прелой осенней листвы… Тополя… Знаменитые тополя долины Луары… Его дыхание учащается, становится прерывистым как у животного. Руки его словно стальные тиски.

Она выдирается, но тщетно. Он силой раздвигает ей ноги. Она извивается под ним в бессильном отчаянии… и все-таки она не сдастся! Она пытается вздохнуть поглубже, кровь быстрее струится по жилам. Черт побери! Ни один мужик не возьмет ее силой! Единственное, что у нее есть, — это честь и гордость.

Но ее сопротивление напрасно, оно только возбуждает его. Он срывает с нее одежду, втискивается внутрь нее… И остается только одно, звериное оружие.

Она — зверь, спасающий свою жизнь. Повернув голову, она со всей оставшейся силой вонзается зубами в мочку его уха и плотно сжимает челюсти.

— Стерва! — Он вскакивает и рычит от боли.

Кровь брызжет из раны, капает на ее лицо, липкая и горячая.

— Стерва! — Он с размаху бьет ее кулаком по щеке. Мучительная боль.

У него есть нож! Он хватается за него. Приставляет лезвие к ее щеке.

— Сейчас я научу тебя хорошим манерам… На всю жизнь…

Холод стального прикосновения. Острие вдавливается в кожу.

— А когда я закончу урок, ни один мужчина никогда не захочет тебя.

— Не-е-е-ет!! — Она кричит, но кто ее услышит? Она зажмуривается от боли. Проваливается в пропасть. Ничего не видит, ничего не чувствует, кроме леденящего ужаса. Сейчас она умрет, здесь, на этой Богом забытой дороге, вдали от дома…

Нож режет щеку, двигаясь к горлу.

— Не-е-е-ет!!! — кричит она. — Не-е-е-е-ет!!!

— Не-е-е-е-ет!!!

Миранда проснулась, обливаясь потом. В ушах еще звучал крик. Кругом было темно, в голове — полный сумбур. Где она находится?

На какое-то яркое мгновение Миранда вновь оказалась во Франции молодой, полной жизни. Путешествующей на велосипеде по старинным городам долины Луары. Оказавшейся на проселочной дороге после наступления темноты.

«Эти места особенно красивы осенью, — говорили ей друзья. — Нельзя покинуть Францию, не полюбовавшись этими замками — "Блуа", "Тур", "Шенон", "Шамбор"». «Шамбор» был последним в ее велосипедной экскурсии. И самым замечательным.

«Шамбор»! Миранда поежилась.

Значит, она находилась недалеко от «Шамбора». В канаве. Изрезанная, искалеченная. Оставленная умирать. Но где же кровь? Боль?

Сердце Миранды стучало как отбойный молоток. Она дотронулась сначала до лица, потом до горла.

Ничего! Ни крови, ни ободранной кожи. Она осторожно помотала головой, когда наваждение начало таять. Ей просто приснился сон…

Постепенно глаза ее привыкли к темноте. Часы на ночном столике показывали 3:18. Слава Богу, она была в безопасности! В безопасности, в своей собственной кровати, за четыре тысячи миль от того ужасного места… Ей хотелось разрыдаться от облегчения.

Какой кошмарный сон!

Миранда встала и зажгла свет. Она все еще дрожала и была покрыта испариной.

Ибо самое страшное заключалось в том, что это вовсе не было ночным кошмаром. Это было фрагментом воспоминаний, лежащих мертвым грузом в глубине подсознания уже много лет, который только сегодня всплыл на поверхность — непрошенно, нежданно, и она все еще видела внутренним оком смутные очертания тополей, блеск стали ножа… Еще призрачнее был облик того человека — сильного и молодого… у нее было даже ощущение, что она его знала. Но кроме этого — ничего!

Что само по себе и неплохо: Миранда не желала знать подробности. Ничем хорошим это не кончится. Подобные воспоминания будут только отравлять утренние часы, а ей надо жить!