Карнавальная месса (СИ)

— Знаешь, в чем их загадка? В тех местах, где есть зеркало чистой воды, соединяются пространственно-временные клаузулы. Это естественные окна на границе миров, и через них ты можешь перейти из твоего мира в любые другие.

— Погоди, я, кажется, вспомнил. Винета ушла на дно из-за корыстолюбия ее жителей. Это еще описано в сказке про диких гусей, верно? Китеж спасался от врага. Кёнигсгард был разрушен по-взаправдашнему, и рядом с ним не было никаких водоемов.

— Чистая вода есть и под землей, целые моря. Если человек создает на земле прекрасное, он тоже рождает окно, — быстро и монотонно говорил Сали. — Дурное — тоже окно, в пагубный мир, — но не такое властное. Если нечто отразилось в зеркале воды и прошло через окно, здесь его можно и убить, но оно будет жить в своем двойнике. Время там отсутствует, потому что там зародыш нового времени и нового мира. Ты понимаешь?

Вместо ответа я ударил по тормозу. Ровный асфальт кончился, под колесами скрипели плоские каменные плиты, припорошенные гравием. Дальше поднимались обомшелые зубцы, валялись обломки, кое-где целая стена со слепыми проемами окон была оплетена вьюнком и, кажется, только поэтому не рушилась.

— Вот он, похоже, и есть, твой город королей, — сказал я, — Слезай, приехали.

— Нам… погоди, нам точно надо дальше. И машину плохо бросать. Ты что-нибудь придумай, а?

Я нажал рычажок «воздушной подушки» и почувствовал, что мою старушку слегка подбросило кверху и она зависла. Потом медленно тронул ее в направлении, указанном Сали.

Когда большая скорость, ни пыли, ни брызг от нас не остается, другая автоматика срабатывает, вроде искусственной гравитации, поэтому я никогда не занимался на Дюрре свободным парением. Гравий плясал в ее струях, как бешеный, и забрызгивал даже в стекла. Кое-что необычное в зеркале заднего вида заставило меня оглянуться.

— Сали! — крикнул я. — Шоссе-то как стекло, кроме тех мест, где неподъемные глыбы. Век не видел такого чуда!

— Да, я так и знал, — ответил он по внешности спокойно. — Расплавленное сверхпрочное стекло под маскировочным покрытием из щебенки. Это сделали еще при жизни отца.

— «Алмазная дорога ведет в подземный грот,

Но гибелен для смертных сырой подземный ход!»

— продекламировал я с подвывом. — Да это все глупые детишки знают.

— А взрослые умники никогда не заинтересуются наивной считалкой, хотя и запомнят, — продолжил Сали. — Или не забудут. В том и ее сила. Алмазное стекло — это также вулканическое стекло, обсидиан. Прозрачный или коричневый с черными прожилками, черный с голубоватыми или иной. Сам грот тоже мог быть сделан из такого полированного стекла, разве нет?

— И к тому же заминирован, — подхватил я. — Кое-кто из моих приятелей рассказывал, что в развалинах города полным-полно подземных ходов, иные ведут в помещения затопленных подземных фабрик со станками, которые не заржавели под слоем масляной смазки, на богатые рудники, в роскошные, как дворец, убежища, где брошено много славных вещей. Он будто бы лазил туда мальчишкой, недалеко. Многие тогда занимались диггерством и бесследно пропадали, а как официальная экспедиция Комитета Безопасности тотально и с треском подорвалась, — власть навесила на все выходы ворота или там люки и все их намертво заперла.

— Ну так уж и намертво, — пренебрежительно ответил он. — Вот смотри, там впереди.

Это была гранитная пирамида высотой метра в три от силы, неправильной формы и вся поросшая иван-чаем, зверобоем и пижмой. Имела она такой вид, будто некое гораздо большее здание стиснули в кулак, точно бумагу, и теперь от него остался только стрельчатый портал с массивной двустворчатой дверью из настоящего черного дерева. Резьба была как новая, что меня крайне удивило: на створках ясно виднелись фигуры в плащах с капюшоном, стражи врат, а над створками — круглый орнамент, похожий на мельничное колесо.

— Там замок, Сали. Висячий. Сбить?

— Попробуй встряхнуть одну из створок. Железо здешнего дерева не крепче.

Я заглушил мотор, Дюрра перестала испускать струи и зависла. Вышел и с силой дернул на себя ручку в виде скобы, вырезанную из той же плахи. Еще раз, еще. Замок весь проржавел изнутри, от толчка дужка отскочила, но створки почти не шелохнулись. Они, разумеется, были соединены еще и пробоем или щеколдой, а подвешены не на петлях, а на столбах с подпятниками. Конструкция, как я знал из исторических штудий и своего военного опыта, практически невышибаемая. О чем и доложил моему Сали.

— Как, взрывать будем?

— Погоди.

Он вылез из Дюранды и подошел ко мне, разглядывая. Створки плотно прилегали друг к другу, и рассудить, что там внутри, было невозможно. Замочной скважины не было тоже.

— Там что, какой-то тип изнутри забаррикадировался?

— Нет, — он надавил своим кольцом с печаткой на то место правой ручки, где висел замок, потом проделал то же с левой — и обе они внезапно ушли вглубь. Створки с рокотом пораздвинулись. За ними были своды красного кирпича, рассеченные нервюрами и арками, подпертые пилястрами почти черного цвета. Я включил фары, и на полированных поверхностях заиграли блики.