Карнавальная месса

— Всякому, хотя ничему — до конца. Учиться у них можно сколько хочешь, а вот вычерпать знание — никак, — он помешал в миске ложкой, чтобы варево остыло, и аккуратно отхлебнул с острого конца. Манеры у него были не по положению деликатные. — Монахи ведь культивируют то, чем не придет в голову заняться ни одному нормальному горожанину: учат на память древние легенды, переписывают книги от руки, рисуют миниатюры, выводят каллиграфические надписи, вышивают золотом по бархату и серебром по шелку, растят в грунте овощи, ягодные кусты и целые деревья — гидропоника у них не в почете, — обихаживают бездомных собак и кошек, а то и более редкие породы животных. Есть у них и такие монастыри и аббатства, где сохраняют древние способы рукопашного боя и жесткого сосредоточения мысли. Но главное в их занятиях — не останавливаться в пути и не застывать в совершенстве.

Он явно говорил об этом слишком много, если считать меня первым встречным. Хотя братия, наведываясь в города, не скрывала от нас почти ничего, мы сами себя уверили, что мы во всем превзошли старичье. Папаша Дэн вон тоже водится со зверьем и изящными рукоделиями, подумал я мимоходом.

Нет, в самом деле, какая-то невсамделишная ситуация: восседаем на дне бесконечного полумертвого моря и треплемся за жизнь… С подспудным ощущением этого я подцепил на кончик ножа шматок мяса поаппетитней и плюхнул его на кусок хлеба вместо тарелки. Мальчик сделал то же самое, но куда сноровистей.

— А тебе от свиньи нельзя, — повернулся он к Агнии, — плохое мясо, свинья своих ест. Да ты не горюй, возьми вон хрящик, это ничего. И почему это люди обращаются с собой хуже, чем со скотиной?

Агнесса тем временем с изяществом грызла хрящик, зажав его правой передней лапой.

— У вас хорошая собака, — мальчик погладил ее по ушам.

— Она не моя, а своя собственная. Бродяга, как и ты, — ответил я. — Удел мой сегодня такой — возиться с вашим братом.

— Но вы ей уже придумали имя. Кстати, об именах: мы никак друг другу не представимся. Вас как зовут?

— Джошуа. Джош.

— Хорошее имя Джошуа, не так часто можно встретить у вас, городских. А я Сали.

— Салли? Это же бабская кличка!

— Не Салли, Джошуа; Сали с одним Л. А что? Нормальное имя, по-моему. У немцев в старину был такой писатель Келлер, а у него повесть «Сали и Френхен», про двух влюбленных.

— Я вспомнил другую историйку — про Маркиза и Салли. Салли был ковбойский повар, а Маркизом прозвали одного ковбоя, который оказался переодетой девицей. Если ты не Салли с двумя Л, то, наверное, маркиз?

— Не-а, — он как раз дожевывал последний кусок и поторопился его проглотить, чтобы ответить. — Я король.

Еще сдвинутого с роликов мне здесь не хватало! Тут я вспомнил еще одну литературную ситуацию, про принца и нищего, и мне стало почти тошно.

Мальчик улыбнулся, показав белые блестящие зубки.

— Да вы не пугайтесь, это история давняя и, в общем, куда прозаичнее, чем все думают. Когда взяли штурмом последний вольный город, так называемый «Королевский Град», хотели заставить короля отречься. А отец… король ответил диктатору, что его помазали на царство и эту печать уже не смыть. Судьба такая. Короли уже давно к этому времени не правили, в обычном понимании, только олицетворяли. Я родился от морганатического брака и в том же самом обычном понимании никаких прав не имел бы, но…

Пока он говорил, я припоминал историю, путаясь в книжных датах. Штурм Кёнигсгарда, почти архаика. Это было…

Мальчик перебил мои размышления:

— Отца расстреляли ночью — нет, не при свете автомобильных фар, как они любили, а почему-то заставив держать фонарь в руке, на уровне груди. Говорили, фонарь совсем не дрожал.

Опять исторический повтор: Наполеон и герцог Энги… Тьфу, и это выветрилось. Не исключено, что мальчишка путает книги и жизнь. Так-то лицо у него правдивое и умное, симпатичное личико, только вот юмор с него нынче схлынул.

— С тобой, пожалуй, поверишь в птицу Рух, семь спящих отроков в пещере и в Иисуса Христа, — ляпнул я поговорку, что была в ходу у военных курсантов.

Сали чуть поморщился:

— Я говорю правду, хоть сам ее помнить вроде не должен. Мне рассказывали, но дело не только в этом.

— Ладно, не беда, Ну, поели, помыли посуду (по справедливости, это сделал он, как-то ненароком, во время моего раскидывания мозгами). А теперь не хочешь ли проехаться?

— Ногами, в общем-то интересней, — сказал он раздумчиво. — И лишних трудностей создавать кое-кому не хочется.