Карнавальная ночь

– Что бы ни случилось, не вините ее, – пробормотал он. – Я исповедовался, как положено христианину; и примирился с Богом, который все прощает… все! Я готов к смерти! Я даже рад, что умру!

– Вы больше ничего не желаете мне сказать? – спросил доктор Ленуар.

– Узнать бы, чем она меня отравила… – пробормотал несчастный, натягивая одеяло на покрывшееся испариной лицо.

– В таком случае, граф, вы должны мне помочь. Попробуем разобраться вместе.

– Разобраться! – повторил Жулу. – Разве медицина не сможет распознать следы яда?

– В вашем случае следов не останется.

– Доктор, она хороша, как ангел, и хитра, как дьявол. Она придумала какой-нибудь новый яд…

– Возможно, – сказал Ленуар с ласковой улыбкой, словно ребенку.

Эта неожиданная улыбка сразу прибавила графу сил.

– Вы думаете, у нее есть сообщники? – спросил доктор.

– Нет… В этом деле нет.

– А в другом?..

Доктор замолк.

– Обещайте, что не причините ей зла, – умоляюще произнес Жулу. – Мысль, что хоть один волосок упадет с ее головы, доставляет мне невыразимые страдания.

– Однако мысль убить ее не раз приходила вам в голову? – еле слышно промолвил доктор.

– О да! Много раз! – воскликнул больной, прижимая ладонь ко лбу. – Она превратила меня в ничтожество.

– Господин граф, – строго заговорил Ленуар, – я врач; все, что я слышу, остается между больным и мной.

Граф протянул ему дрожащую холодную руку.

– Чтобы вас отравить, – продолжал доктор, – надо было подмешивать нечто в вашу еду или питье, и какие-то движения могли вызвать у вас подозрения. Было такое?

– Да… И я видел эти движения.

– При каких обстоятельствах?

– Вечером, когда пили чай… У нас были гости, наши общие знакомые…

– Возможно, и мои тоже, – со странным выражением сказал доктор.

Жулу промолчал.

Ленуар улыбался по-прежнему.

– И чай показался вам горьким? – снова спросил он.

– Я решил, что сошел с ума, – пробормотал Жулу. – Ведь в иные минуты она тоже меня любит – пылко, самозабвенно!

– Будем считать это бредовыми подозрениями, – сказал доктор, – но что их вызвало? Какой привкус был у чая?

– Никакого.

Доктор придвинулся еще ближе к больному.

– Сударь, – сказал он, принизив голос, – я очень давно знаю вас и вашу жену.

Жулу насторожился.

– Не бойтесь меня, – продолжал доктор. – Мое дело – исправлять зло, причиненное дурными или заблудшими людьми, а вовсе не карать виновных. А удивляться нечему, господин граф, ведь на свете тысяча дорог, которые сходятся, но так и не пересекаются. Мы даже не подозреваем, сколько внимательных глаз наблюдает за каждым нашим поступком. Если бы меня к вам не позвали, я бы не пришел, хоть играю не последнюю роль в судьбе этого дома. Ваше счастье, граф, что вы сейчас лежите в постели. Повторяю: не надо меня бояться, я не желаю вам зла.

Бедный Жулу вовсе не боялся, но был в полном недоумении. Тайный смысл слов врача ускользал от него.

– У вашего чая, – произнес вдруг доктор, – потому не было никакого привкуса, что туда ничего не подсыпали. И все ж, не случись меня, вы бы умерли от отравления.

Больной не мигая уставился на него.

– Вы же знаете, что она хочет стать герцогиней де Клар, так ведь? – тихо, но проникновенно произнес Ленуар.

На висках Жулу выступили крупные капли пота.

– Вас беспрестанно тревожит одна дикая мысль, доводящая вас до безумия, – продолжал доктор. – Я же сказал: жизненные пути нередко сходятся, да еще как. В ночь, когда вы пьянствовали в доме Корней, я сидел у постели бедного студента, который дорого заплатил за некие невинные шалости. И из комнаты несчастной женщины, сына которой вы закололи, выходил тогда тоже я.

Страшный крик вырвался из груди Жулу.

– Клянусь честью и Господом нашим, – вставая, сказал Ленуар, – я пришел лишь затем, чтобы вылечить вас. Других намерений у меня нет.

Но выражение страха не исчезло с лица Жулу.

– Вот тогда-то она и отравила вас, граф, – вздохнул Ленуар, коснувшись рукой его лба и не сводя отныне с графа пристальных глаз.

Больной бессильно откинулся на подушку, и черты его внезапно прояснились, словно он неожиданно испытал большое облегчение.

– Спасибо, – прошептал он. – О да, вы не желаете мне зла!

– Стоя у постели несчастного студента, – продолжал доктор, – я услышал странные, поразившие меня слова. Вы тогда сказали: я «первый муж» Маргариты…

Из груди Жулу вырвался стон. Доктор же продолжил:

– Ваш чай, господин граф, ничем не был отравлен, кроме этих слов. Маргарита Садула отравительница не простая; она убивает оружием невидимым, метким, испытанным, не оставляющим следов. Вскрытие трупа не в силах обнаружить мысли или слова, а ведь мысли и слова могут убить даже самого здорового человека.

Жулу задумался. Он был мрачен и изнурен напряженной работой мозга.

– Вы назвали ее Маргаритой Садула, – пробормотал он.

– Я вам сказал, – с горькой усмешкой произнес доктор, – что очень давно знаю вашу жену. Тринадцать лет назад в Париж прибыл совсем юный лихой морской офицер по имени Жюльен Ленуар…

– Жюльен! – задохнулся Жулу. – Жюльен Ленуар! Это был ваш брат?!