Карнавальная ночь

Жулу сжал кулаки. На лестничной площадке нетерпеливо закричали: «Маргарита, откройте! А то я подожгу дом!»

Слова не звучали, как шутка, однако Маргарита улыбнулась. Она оттолкнула Жулу, который, ворча, удалился по узкому коридору.

– Кто дал вам право вести себя здесь подобным образом? – сказала Маргарита, открывая входную дверь.

Величавость позы отдавала театральностью, но голос звучал действительно по-королевски. Ролан потупился, как робкое дитя.

Он больше не угрожал. Щеки его покрыл румянец, словно у застенчивой девочки, оказавшейся в большом обществе.

– Если б вы знали, что со мной случилось сегодня, Маргарита! – пролепетал он. – И как я несчастен!

– Чем я могу вам помочь? – спросила Маргарита, немедленно оставив королевский тон.

Из кухни было отлично слышно все, что происходило на лестничной площадке. Жулу разделывал цыпленка, которого он снял с огня перед тем, как войти в гостиную к Маргарите. Для виконта он был довольно ловок. Цыпленок отлично прожарился и наполнял тесную кухню восхитительными запахами. Ноздри и глаза Жулу свидетельствовали о крайнем удовольствии, в то время как нахмуренные брови наводили на мысль о ревнивой обиде.

«Ба! – сказал он себе. – Зачем сердиться? Я отсюда никуда не пойду, пусть хоть сам король позовет! Эта жизнь мне нравится. Она такая забавная, такая необыкновенная! Разве я виноват, что мои вкусы слишком хороши для моих доходов? А с этим будет то же, что и с другими. Она никого не любит, только меня!»

Выложив цыпленка на изрядно потрескавшееся блюдо, он с удовлетворением потер руки.

Тем временем Ролан вошел, и входную дверь заперли на засов. Из гостиной до Жулу долетало лишь невнятное бормотанье.

– Дурак! – проворчал он. – Не такой уж я дурак. Я как-никак студент, живу в Латинском квартале, а здесь не любят тех, кто мешает веселью. Она не голодна, а я вот сейчас отведаю кусочек-другой, за ваше здоровье!

Маргарита села на диван, Ролан опустился на колени рядом.

– Не слишком благоразумно иметь такие глаза, – сказала она. – Я не шучу. Вы слишком красивы для мужчины. Это скверно.

– Это не ответ, – дрожащим голосом проговорил Ролан.

– Ответ на что? Опять старые песни? Вы отлично знаете, что я не люблю вас. Между нами давно все ясно. Мое сердце не таково, как у других женщин. Я думаю, что у меня вообще нет сердца.

Ролан с обожанием смотрел на нее. Маргарита сняла с его головы шляпу Буридана и нежно провела рукой по густым кудрям.

– О! – воскликнуло это большое дитя, разражаясь банальностями, к которым возвращается свежесть, когда их произносят невинные уста (к тому же подобные речи весьма шли к маскарадному костюму Ролана). – Не богохульствуй, Маргарита! Бог накажет тебя! Ты полюбишь безответно!

– Разве мы перешли на «ты»? – спросила Маргарита, убирая руку.

Ролан опять покраснел.

– Впрочем, идет карнавал. Я вас прощаю, – добавила Маргарита.

Последние слова были произнесены с тем легким бесстрастным изяществом, которое сделало бы честь хозяйке самого модного салона.

Жулу сидел за столом в кухне и, предвкушая наслаждение, не спеша разрезал цыпленка, выкладывая на щербатом блюде ровную пирамиду.

Маргарита играла ниткой жемчужных бус, струившихся по ее ослепительной груди. В некоторые мгновения Ролан испытывал мучительную тоску, глядя на нее.

– Вам все идет, – сказала Маргарита, помолчав. – Я знаю, что вы бедны, но если бы вы были не так горды, портные одевали бы вас задарма.

Слеза покатилась по щеке Ролана.

– Но я горд, – тихо произнес он, опуская голову.

– А разве вы не бедны?

– О да… Я очень беден.

Полуприкрыв веки, Маргарита смотрела на Ролана влажным обволакивающим взглядом.

– Если бы я могла любить, – сказала она словно про себя, – я полюбила бы человека бедного и гордого.

Она встала и горделиво выпрямила плечи, демонстрируя свою великолепную фигуру в самом выгодном свете.

– Но я знаю, что не могу любить, – добавила она.

Представьте, что две бутылки вина, которыми Жулу намеревался заменить пиво в цыплячьем жарком, стояли на столе в кухне. Он купил их заранее, записав на счет прекрасной грешницы, в одной сказочной лавочке, где привечают бедных клиентов. Такие лавочки водятся лишь в Латинском квартале да в стране Бреды. Помните славного бакалейщика, торговавшего трюфелями по сорок су за фунт?!

О молодость! Чудесное незабываемое время, когда все поэты, все счастливы и думают лишь о шампанском, трюфелях и любви!

Виконт Жулу обладал посредственным воображением, но его желудок был так же великолепен, как взгляд Маргариты. Он не задумываясь предпочитал мадеру «Ля Вийет» всем остальным винам. Мы надеемся, что столь красочный и жизнелюбивый персонаж не может со временем не привлечь на свою сторону читателя.

В тот момент, когда Жулу, с почтительным трепетом откупорив первую бутылку, поставил ее на стол рядом с тарелкой, на которой возвышалась аппетитная пирамида из цыпленка, до него донеслись громовые раскаты «хора пьяниц», ныне настолько вошедшего в моду, что его вставляют в каждую оперу:

– Нальем! Глотнем! Споем! Допьем!