Карнивора

Марика обернулась. Она снова сидела в боковой галерее — здесь редко кто-нибудь ходил, поэтому она и полюбила это место. Но были у него и свои недостатки: например, когда Друзи с друзьями находили ее тут, им мало кто мог помешать. Однако в последнее время они не трогали ее, поэтому Марика расслабилась и разрешила себе вернуться сюда.

— Думал, мы забыли про тебя? — скрипучий голос Друзи приближался, и Марика понимала, что бежать надо сейчас. Обычно у нее были неплохие шансы — Друзи бегал не особо быстро, а его друзья, видимо, не решались обогнать предводителя.

Но убегать не хотелось. В конце концов, она была Волком. Ну а Друзи…

— Нет, — громко ответила Марика, легко спрыгнув с перил и повернувшись к ним.

Компания остановилась. Они тоже привыкли, что жертвы от них убегали.

— Хотя и удивлен, что не забыли, — продолжила Марика. Тепло, прилившее к ладоням с особой силой, будто шептало на ухо дерзкие слова. — У тебя же с памятью должно быть плохо, Друзи.

— С чего это? — прищурился он — толстые щеки почти скрыли глаза.

— Ты же жаба, — улыбнулась Марика.

Конечно, Дор предупредил ее, чтобы она никому не открывала свой дар видеть чужое хедийе. Но Марике не терпелось сказать об этом с того момента, когда она впервые услышала имя Друзи. Дуруизи. Жаба. Жаба и жабята… Марика хихикнула.

А Друзи… сошел с ума. Марика видела раньше, как он злился. Как угрожал, кричал и ругался, как унижал, насмехался и избивал. Но никогда раньше она не видела Друзи в бешенстве. Его щеки из розовых стали пунцовыми, маленькие глаза налились кровью, огромные руки сжались в кулаки, и он двинулся на Марику.

«Вот теперь точно пора бежать», — пронеслось в голове — но ноги словно приросли к полу, и Марика с ужасом и изумлением наблюдала за тем, как Друзи приближается к ней. Ладоням стало жарко — то ли от магии, то ли от страха, — но Марика решила, что страх ей не поможет. А вот магия могла.

«Главное — очень сильно захотеть», — подумала Марика, глядя прямо в багровое лицо Друзи.

Если провести рукой по лбу, боль в голове исчезнет. Марика знала, как сделать так, чтобы она исчезла. Значит, она могла сделать и так, чтобы эта боль появилась.

Волк, лежавший под каменной стеной, поднял морду и прислушался.

Друзи внезапно остановился. Краснота пятнами сошла с его толстых щек, уступая место зеленоватой бледности. Друзи качнуло в сторону, он громко застонал и схватился за голову.

Ладони обожгло болью, так сильно, что Марика с удивлением на них посмотрела — и увидела, как на коже проступает несколько капель крови. Она слышала, как «друзья» окликают сначала Друзи, а потом и ее, но не могла оторвать взгляда от своих рук. Крики становились все злее, все громче, и огромным усилием воли она подняла глаза — ровно в тот момент, когда вся компания бросилась на нее.

Чтобы в следующее мгновение остановиться, будто врезавшись в невидимую стену. Марика изумленно уставилась на них, но взгляды «друзей» были устремлены ей за спину. Она обернулась.

Позади нее стоял Дор — скрещенные руки с растопыренными пальцами он выставил перед собой, повернув ладонями к лицу, и слегка наклонился вперед, отставив назад ногу. Но Марику поразила не его странная поза, а выражение лица. Никогда раньше она не видела Дора таким.

Он выпрямился и опустил руки.

— Идем, — бросил Дор, схватил Марику за локоть и потянул за собой. Ни Друзи, ни его «друзья», кажется, не пытались их преследовать.

Дор молчал всю дорогу, пока они не дошли до своей комнаты. Там он наконец отпустил Марику — ей казалось, что его ладонь обжигала кожу даже через рукав балахона.

— В чем дело? — спросила Марика, сев на кровать. Молчание Дора и его лицо пугали ее. Он не улыбался — ни в одной черте не осталась ни намека на уже привычную ей лучистую радость. Вместо ответа Дор поднял и повернул ладони к ней, и Марика увидела, что они все как будто в синяках.

— Что с твоими руками? — пробормотала она испуганно.

— А что с твоими? — усмехнулся он, и Марика вздрогнула. Это была не его усмешка, не улыбка Дора.

Она взглянула на свои ладони. Капли крови, проступившие на них, смазались и почернели. Да и вся кожа казалась темнее — будто на нее лег новый слой тени.

— Что это? — спросила Марика. — Что с нами случилось?

Почему-то ей казалось, что Дор знает ответ.

Он вздохнул и забрался на свою кровать, подобрав ноги. Марика украдкой вздохнула. Это уже больше было похоже на того Дора, к которому она привыкла.

— Это плата за магию. Она выступает на руках.

— Почему тогда на уроках с Мастером Леви такого никогда не происходит?

— Он принимает на себя нашу плату. Поэтому у Мастеров такие темные руки — куда темнее, чем у обычных магов.

Марика задумалась.

— Значит, на каждом занятии Мастеру Леви больно? — спросила она.

Дор снова усмехнулся — тем же неприятным образом.

— Не на каждом занятии ученики пытаются сделать больно другому.

Марика посмотрела в карие глаза — впервые с момента их знакомства они не были теплыми.

«Так вот на что он сердится», — догадалась она, а вслух тихо возразила: