Каролин и Каро

Каро припарковала белый “Мерседес” на самом краю уже заполненной машинами больничной стоянки. Она вынула ключи из замка зажигания, вышла, хлопнула дверцей. На ней был ярко-красный шарф. Он развевался на ветру, как когда-то у Зоэ, и выглядел даже нарядно, но очень торжественно. Зоэ бы оценила.

Цветов было много. Часовня просто ломилась от них. Стояли огромные вазы с любимыми Зоэ орхидеями. От аромата, пропитавшего часовню, можно было запросто упасть в обморок. Каро быстро проглядела присланные карточки. Конечно, Бартон с супругой выразили свое соболезнование. Спустя несколько десятилетий, прошедших поле развода, бывший муж помнил, что Зоэ любила дорогие орхидеи.

В часовню начали впускать публику. Каро раздражало, что все постарались явиться обязательно в черном. Траур по матери должна носить только она, а к чему этот мрачный костюмированный бал. Все эти люди с облегчением переоденутся, едва добравшись до дома, и займутся повседневными своими делами.

Впрочем, поминальная служба прошла благопристойно. На белую стену часовни проецировались, как на экран, клипы с участием подопечных Зоэ, великий пианист из России аккомпанировал немому изображению, а короткие речи людей, знавших Зоэ, были неподдельно искренними.

Каро дождалась, пока все не покинули часовню.

Она осталась одна в тишине.

— Каро, — окликнул ее кто-то.

Она вздрогнула. Стивен. Стивен Ласки.

— Мне не верится. — Она бросилась в его объятия. — Я знала, что тебе некогда, но все равно искала тебя в толпе. — Она прижималась к нему и бормотала: — Как ты догадался выбрать такой желтый галстук к темному костюму? Зоэ одобрила бы твой вкус.

— Она сама мне его подарила и велела надеть на ее похороны.

Боже, о чем только не подумала ее мать, отсчитывая свои последние сутки пребывания на грешной земле? А что еще хотела Зоэ, какое ее желание должна исполнить дочь?

— Съездим к океану, — предложила Каро, заводя двигатель материнского “Мерседеса”. — Ты составишь мне компанию?

Если такая идея и показалась Стивену странной, он ничем не выдал своего удивления.

— Твою машину оставим здесь, на стоянке. Потом заберешь, — рассудительно добавила Каро.

Стивен с ней согласился.

Каро уверенно вела машину, отлично зная дорогу.

— У нас с Зоэ был любимый маленький пляж неподалеку. Ты не возражаешь, если мы съездим туда?

— Почему я должен возражать? — Стивен был встревожен, но решил пока во всем потакать Каро.

— Мы с ней устраивали там пикники. Выбирали самое уединенное местечко. Когда-то там было много таких, не знаю, как сейчас, но мы посмотрим, — объясняла по дороге Каро.

— А не стоит ли нам заскочить в какой-нибудь магазинчик, чтобы тоже устроить пикник? — предложил Стивен.

— Нет. Обойдемся без этого.

Дальнейший путь продолжался в молчании.

Стивен смотрел на спидометр, отсчитывающий мили. Он первым понял, что если не заговорить, то черная тоска поглотит белый “Мерседес”, стремящийся к океану.

— Шоу о Кэтрин Мэнсфилд по-прежнему востребовано. Можно снова поехать в турне.

— Спасибо, Стивен. Но я решила расстаться с Кэтрин Мэнсфилд. Я уплатила ей свой долг.

— А может быть, она теперь должна тебе? Ты воскресила ее из забвения.

— Пусть она вдохнет в меня новую идею. Стивен был рад, что наконец завязался разговор.

— А у тебя есть планы, Каро?

Она улыбнулась ему, и у него на душе полегчало.

— Представь, что я заведу маленькое агентство “Детишки Каро”. И буду поставлять малышей в рекламу и в Голливуд, буду вносить в них вирус тщеславия с ранних лет. Кем ты сочтешь меня — ведьмой? Или безумной?

— Не знаю, что и сказать, — честно признался Стивен.

— Моя мать была и той, и другой, и третьей. Феей, дарившей детям пусть временное и зыбкое, но осуществление их мечты. Кто ее за это осудит?

— Прежде всего тебе тогда надо возглавить агентство Зоэ.

— Она его продала. И мне не хватит денег, чтобы выкупить его обратно. Я могу начать только с чистого листа. Не знаю, насколько это серьезно.

— Если это серьезно, то я помогу с рекламой, — уверенным тоном произнес Стивен. Идея не показалась ему такой уж безрассудной.

И когда он погладил по плечу Каро, сосредоточенно ведущую машину по извилистой дороге, то почувствовал, что в ней нет прежней отчужденной холодности.

— Помоги мне найти Макса, — попросила она.

— Кто такой Макс? Чем он тебе поможет?

— Ничем. Но я хочу знать о нем все. Выполни мою просьбу. — Впервые за долгое время чарующая улыбка осветила ее лицо. — Пожалуйста, не ревнуй. Его давно нет в живых. Макс — мой настоящий отец.

Они прошлись по пляжу до кромки воды, но не решились сесть на сырой песок.

— Ты испортишь костюм, — заботливо предупредила Каро.

— Черт с ним! Если хочешь, я разведу костер, и мы посидим у огня.

И, как всегда, Каро захватило сразу два желания. Скинуть туфли, босиком побежать к океану, нырнуть в его холодные волны и выплыть на волю обновленной. Или тихо подойти к Стивену, прижаться к его щеке, утонуть в его объятиях.

Каролин и Каро