Каролин и Каро

— Каролин, я иду в кладовую, — она услышала голос воспитателя, — принести твой чемодан?

— Нет, — сказала Каролин и поспешно добавила, заметив, как удивленно на нее все посмотрели: — Не сейчас.

Она ждала вестей от отца, но он не звонил. Только восемнадцатого декабря она получила телеграмму, но с другого конца континента.

“Не могу провести Рождество без моей милой девочки. Высылаю билет. Люблю тебя. Зоэ”.

Оказывается, из автомата, откуда сыплются при выигрыше одни лишь пятицентовики, может выскочить и серебряный доллар. Теперь Каролин могла отправиться за чемоданом, пойти в город и выбрать матери рождественский подарок и ощутить зависть других девочек — ведь только она одна из всех полетит на каникулы в солнечную Калифорнию.

Рождество в Лос-Анджелесе — это что-то невероятное! По-летнему тепло. Дома и деревья обвиты гирляндами сверкающих лампочек, а серферы покоряют океанские волны, нацепив яркие шапки Санта-Клаусов.

Каролин развлекалась от души. Она не вспоминала ни об Адаме, ни об отце и Мэг. Вместе с Зоэ они украсили елку золотыми шарами. На вагончике с конной упряжкой они совершили путешествие в Пасадену, а после рождественского обеда отправились в театр, где по традиции давали классического “Щелкунчика”. Зоэ была неотразима и флиртовала с каждым встречным Санта-Клаусом.

В канун Рождества Каролин и Зоэ припрятали под елкой подарки друг для друга, а наутро принялись их распаковывать.

Зоэ первой вскрыла в нетерпении коробку, полученную от Каролин. Там была музыкальная шкатулка.

— Такой красивой вещи я и представить себе не могла, — произнесла Зоэ шепотом, но это донеслось до Каролин, и она зарделась румянцем от гордости.

Зоэ протянула ей большой пакет.

— Это прибыло вчера от твоего отца.

Каролин достала из пакета элегантное красное пальто, но тут же отложила его в сторону. Ей не хотелось думать сегодня об отце.

Дальше пошли подарки от Зоэ — юбки и блузки, свитер и берет под цвет ему, альбом с новым мюзиклом “Волосы” и красивые сережки. В последней коробке лежало платье. Настоящий вечерний наряд из лилового бархата.

— Вот это мой настоящий подарок, — сказала Зоэ. — Я не могу поверить, что тебе уже двенадцать, а у меня до сих пор нет твоего профессионального портрета. В четверг мы идем фотографироваться.

В назначенный четверг Каролин и Зоэ появились в салоне Элизабет Арден.

— Тобой займется Роберто, — предупредила Зоэ. — Он гений.

Роберто поцеловал маленькую ручку Каролин.

— Ты выглядишь, как молодая Катрин Денёв, только гораздо милее, — произнес он галантно.

Из салона Зоэ забрала дочку в полдень. Лиловое вечернее платье висело на плечиках в салоне автомобиля. Они ехали в Голливуд.

— Ты запомнишь этот день на всю жизнь, — Зоэ была взволнована. — Не всякой девочке выпадает удача позировать самому Хансу Ласки. Ты слышала о нем?

— Боюсь, что нет, — смутилась девочка. Зоэ горестно вздохнула.

— Конечно, нет, ведь ты выросла с Бартоном. Ханс Ласки был величайшим фотографом, его работы выставлялись в лучших музеях мира, он снимал всех звезд экрана и сцены, когда те находились в зените их звонкой славы.

— Я повстречалась с ним на одной вечеринке, когда еще только приехала в Голливуд. И ты знаешь, как он помог мне, едва только появилось мое агентство? Он совершенно бесплатно фотографировал всех моих детишек! — Зоэ загадочно улыбнулась. — Это большая удача, что он сейчас здесь, вообще-то он живет в Бостоне. И ты знаешь, что он сказал, узнав, что ты тоже здесь? “Настало время сделать портрет твоей настоящей дочки!”

Они вошли в громадное кирпичное здание, где, оказывается, размещался съемочный павильон и где их встретил седенький, маленького роста и какой-то скрюченный старичок.

Зоэ расцеловалась с ним и представила Каролин. Ханс Ласки всмотрелся в девочку. Глаза его были в красных прожилках. Каролин от такого взгляда стало не по себе.

— Ты можешь переодеться здесь, за занавеской, — вот и все, что сказал старик.

Ханс Ласки усадил ее на высокий вращающийся стул, направил осветительные приборы, взъерошил волосы. Потом откуда-то вытащил камеру и начал снимать:

— Наклони голову. Нет, в другую сторону. Подними глаза. Не так высоко. Расслабь руки. Сиди свободно.

Каролин чувствовала себя ужасно. Поза ее была неудобной, а улыбка вымученной. Но, посмотрев на Зоэ, стоящую где-то в сторонке, она вспомнила, что эта съемка — ее своеобразный подарок для матери.

Ближе к концу сеанса она услышала, как с шумом отворилась металлическая дверь павильона, и кто-то появился за спиной фотографа. Приборы так ярко светили ей в глаза, что Каролин не могла разобрать, кто этот молчаливый наблюдатель. Только когда он пошевелился и тронул старика за плечо, она поняла, что это очень высокий худощавый мальчик.

— Дедушка!

— Стивен! — повернулся старик. — Что, уже пора?

Ханс Ласки спрятал камеру и положил руку на плечо мальчика.

— Это мой внук Стивен, — сказал он и вернулся за камерой. — Я почти готов, дай мне еще одну минуточку.