Каролин и Каро

— Вечером я возвращаюсь обратно в колледж, — сообщила она отцу и мачехе за обедом.

— Так скоро? Я думал, ты останешься хотя бы до завтра, — произнес отец без особых эмоций.

— Думаю, будет лучше, если я уеду сегодня.

Ни Бартон, ни Мэг больше не уговаривали ее остаться.

Вернувшись в Йель, Каролин обнаружила, что осталась совсем одна в опустевшем кампусе. Пусто было везде, пусто было внутри ее самой. Сказать по правде, она знала, что быть архитектором — пустая затея. Ей хотелось порадовать отца, но ему это оказалось неприятно. Планов больше не было никаких.

Она присела на скамейку.

— Каролин? — Это был Грэм.

Они зашли в кондитерскую, заказали кофе с пирожными. Грэм спросил, как она провела праздники, и в ответ Карелии расплакалась. Потом рассказала ему о натужных стараниях мачехи быть к ней дружелюбной, об ироническом отношении отца к ее планам стать архитектором.

— Они отвергают меня. Отвергают, — повторяла она. — Я не нужна им.

Грэму нечего было сказать на это. Он лишь держал ее за руку.

Выпив кофе, съев пирожные и расплатившись по счету, они посмотрели друг на друга.

— И что дальше? — спросил он.

— Пойдем к тебе.

Они поднялись в его комнатушку под крышей театра.

Каролин опять села на кровать, Грэм опустился рядом и спросил разрешения поцеловать ее. На этот раз Каролин согласно кивнула. Он не вспоминал о ее прошлом глупом отказе, и Каролин была ему за это благодарна. Они долго целовались в полном молчании, потом он спросил, не хочет ли она заняться с ним любовью. На этот раз она не отказала.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Грэм после того, как все произошло.

Она не чувствовала ничего. Ни удовольствия, ни отвращения. Ни вины, ни радости. Ни того, что они стали гораздо ближе. Словно это была просто необходимость, шаг в новом направлении, и, казалось, пока самый правильный.

Завести бойфренда не входило в планы Каролин. Это, в общем-то, было неплохо, но ничего не меняло в ее жизни. Она надеялась, что это прибавит ей энергии и оптимизма, но ничего не случилось. После всего, что случилось в ее жизни, она все равно не могла оставаться невинной.

— Чепуха, — твердила ей Долорес. — Все дело в том, что он не смог оттрахать тебя как следует.

— Ошибаешься, — возразила Каролин. — Грэм делает все, что может.

Грэм действительно делал все, что мог. Был мил, остроумен, ласков. В этом Каролин повезло.

Прошло несколько недель, и Каролин начала задумываться, не рассказать ли отцу о том, что у нее теперь есть мужчина. Грэм тоже не заикался, что Каролин пора съездить с ним в Филадельфию. Но в марте, к большому удивлению девушки, он собрался навестить мать и заявил:

— Кажется, уже пришло время вам познакомиться.

Это прозвучало неожиданно торжественно.

— Итак, ты та самая Каролин!

Нина Мосс была миниатюрная пятидесятилетняя красотка в обтягивающем кукольную фигурку платье и в туфлях на высоких каблуках.

— Та самая девушка Грэма, — добавила она, разглядывая гостью.

Она шлепнула ладонью по обивке явно дорогого дивана, приглашая сына присесть рядом с ней, будто прирученного щенка. Карелии решилась сесть на стул, не дожидаясь приглашения.

— Мы не виделись целую вечность, — сказала Нина своему сыну.

Ее новости звучали, словно подробный доклад о том, чем занимались соседи, какие устраивались приемы, барбекю на лужайках, кто из кузенов и кузин на них присутствовал. Постоянно в этом рассказе мелькало имя Арлен, и при его упоминании Грэм явно смущался. Каролин нетрудно было догадаться, что Арлен — это его прежняя подружка.

— У меня все, — наконец закончила Нина. — А теперь мне интересно, что происходит с моим мальчиком?

Грэм начал рассказывать. О профессоре экономики, о зачетах и буднях кампуса. Нина сияла, слушая отчет своего мальчика. Каролин же ждала, что хоть раз ее пригласят в разговор, спросят о чем-нибудь или хотя бы обратят внимание. Но они не произносили даже ее имени. Мать и сын смеялись, довольные друг другом.

Каролин и Долорес решили накачаться пивом. Каролин хватило трех бутылок. Она никогда не пила так много. Плохо ей не было, но голова уже ничего не соображала.

— Это ж полный отпад! — вновь и вновь повторяла она уже не единожды раз рассказанную грустную повесть. — Как только он уселся рядом с мамочкой, все в нем переменилось. Он напрочь забыл обо мне.

— Пошел он… — икнула Долорес. — Я тебя предупреждала.

— Нет-нет! — Каролин помотала головой. — Правда, Долорес, иногда он бывает просто чудесным.

Скептичная Долорес не унималась:

— Все равно тебе нужен парень получше.

Каролин долго молчала.

— Знаешь, — все-таки произнесла она, — думаю, я не смогу с другим.

— Ты просто свихнулась.

Каролин отставила только что начатую бутылку. Язык ее уже еле двигался, но желание исповедоваться придало ей сил.

— Хочешь, я тебе кое-что расскажу? — начала она. — Я в семь лет слетала в Калифорнию, чтобы увидеть свою родную мать. И еще у меня была мечта — я хотела куклу. Помнишь, были такие, с маленькой сумочкой…

— У меня была такая, — откликнулась Долорес.