Каролина

Не придворный герцог, не местный барон с витиеватыми плетениями власти. Однажды поздней ночью к нам пожаловал гранд Айвор. Он выбрал стол в дальнем углу зала – так, чтобы шрамы на его лице оставались в тени. Задвинули шторы, погасили все свечи кроме одной. Гвин притащил из кухни самый большой крепкий стул с металлическими набивками. Остальные гости разошлись по домам или спальням девушек, а королевский судья из Нуррингора и хозяйка борделя много часов тихо разговаривали, выпивали и играли в карты. Гранд Айвор ушёл – не заплатив, но прицепив к поясу мешочек с монетами.

И всё же… без Мэрг было тревожно – лично мне.

А тут жила Солль. Накануне вечером мне посчастливилось распоряжаться о закусках для гранда Ренфолда. Он предпочитал ужинать в спальне Солль. Гранд Ренфолд многое, разное предпочитал… Помню, во время нашей первой беседы я мечтала воткнуть ему в шею вилочку для рыбы. Прошло немного времени, я узнала нашего щедрого постоянного клиента лучше, и подобные желания, конечно же, больше не возникали.

Теперь мне хотелось рассечь его лицо – аккурат поперёк ухмылки – разделочным тесаком для говяжьих костей.

Однако с Солль у них было что-то вроде отношений. Арвин Ренфолд не стучался в двери других спален (почти никогда), а самая красивая девушка в борделе и, возможно, в городе напивалась до беспамятства, когда он не появлялся дольше пяти дней.

Я уже почти прошла мимо, как услышала странный звук – сдавленный вскрик. Девочки не знали, что Мэрг оставила мне ключи от всех комнат. На всякий случай, она сказала… но как быстро определить, всякий этот конкретный случай или нет? Уже через две секунды замок щёлкнул, и дверь отъехала в сторону.

Посреди комнаты, в обрамлении тусклой утренней серости, что лилась из окна, Солль стояла на коленях. Растрёпанная, с размазанными по щекам чёрными из-за туши слезами, в измятом, наполовину распахнутом халате, она судорожно цеплялась за плащ нависающего над ней мужчины. Гранд Ренфолд смотрел на неё сверху вниз со смесью похоти и отвращения. Он не двигался. И его рука, высоко занесённая для пощёчины, как будто тоже застыла.

Одновременно они повернули ко мне головы. Ярость переползла с одного лица на другое.

– Уходи, – прошипела Солль.

Гранд Ренфолд тряхнул увенчанной ониксовым перстнем рукой, как бы сбрасывая задуманную траекторию; сделал шаг – дорогая ткань плаща со скрипом вывернулась из скрюченных пальцев.

– Каролина, – с нажимом повторила Солль, не поднимаясь с колен, – убирайся.

Ах, так это она мне… Я закрыла перед собой дверь. Старясь не шуметь, добрела до лестницы и спустилась в пустой зал. Солль с портрета, что висел в последнем пролёте, проводила меня холодным взглядом.

Мимо прошмыгнул Лют с тяжёлым подносом – быстро поздоровавшись, он понёс завтрак кому-то из гостей. Я раздвинула все шторы на окнах, потом села за дальний столик.

Без сновидений сон похож на смерть, и нужда в отдыхе меркнет перед потребностью доказательств жизни. В борделе все уже привыкли, что я просыпаюсь первая, даже когда не одна. За несколько недель сложился своеобразный ритуал: едва новый день возвращает миру свет, я прихожу в зал и впускаю его.

Из кухни появился Гвин и поставил передо мной чашку с дымящимся кофе. Тоже традиция.

Гвину и его сестре Кэсси, которая помогала на кухне и с уборкой, было по пятнадцать. Их родителей забрали в Нуррингор за измену, одно из тяжких. Тем дождливым утром, похожим на сегодняшнее, мать Гвина готовила завтрак и тихо мурлыкала себе под нос незамысловатую мелодию – без слов, однако в её рисунок складно вплетались строки:

Хоть солнца нет, закатный свет

Давно в ночи угас, —

Не бойся, спи, ведь наш король

Сражается за нас.

Не бойся, спи, и пусть луна

Горит, огня светлей, —

Вернутся снова времена

Мидфордских королей.

А отец Гвина сидел рядом и слушал. Кто-то, задержавшийся под открытыми окнами прохожий, тоже слушал. И рассказал кому-то.

– Спасибо, Гвин.

Он кивнул, взъерошил себе волосы и скрылся на кухне.

А скоро в зал спустились Солль и её гость. Не обращая на меня внимания, они прошли к выходу – прежде чем распрощаться, долго ворковали, целовались. Наконец, Ренфолд ушёл. Стало тихо, только почти пустая чашка звякала о блюдце. Покачивая бёдрами в такт, Солль медленно подошла и облокотилась на спинку стула напротив.

– Откуда ключи? – она откинула за спину роскошные длинные волосы. В наших краях давно не водились пчёлы, но цвет густого лавандового мёда сохранился в волосах Солль.

– Мэрг оставила.

– Тебе? С чего бы это?

Я отодвинула пустую чашку. Могла бы встать, но не стала разочаровывать Солль – после стояния на коленях она теперь упивалась тем, что может разглядывать меня сверху вниз.

– С того, что не всем девушкам хочется раскрашивать тело синяками и ссадинами.

Рука Солль дёрнулась к шее, где наливался бордовым свежий след от пальцев.