Каролина

Алекс метнул на него колючий взгляд:

— Пьер, твои вопросы действуют мне на нервы! Следить за одеждой — твоя обязанность, поэтому не докучай мне своей болтовней!

Вернувшись в свою спальню, Каролина изумилась, увидев, что на часах уже девять. Едва она успела переодеться, как в дверь постучала Натали. Бросив взгляд на ванну, все еще стоящую перед камином, девушка перепугалась, поняв, что Натали и Роза легко догадаются обо всем.

— Я так поздно закончила купаться, что уснула, так и не успев никому позвонить и попросить унести ванну.

— Ты только что проснулась? — небрежно поинтересовалась Натали. — Это для тебя необычно, тем более что вчера ты очень рано отправилась спать. А почему ты не спустилась к ужину? Мы все очень встревожились!

Каролина присела за туалетный столик и начала расчесывать волосы. Не успела она ответить, как Натали воскликнула:

— Ой, какая же я глупая! Конечно, тебе было бы невыносимо сидеть за ужином рядом с Алексом и думать о том, что завтра мы уезжаем из Бель-Мезон. Ты поступила очень разумно! — Она немного помолчала, потом удивленно спросила: — Ты что, даже не заплела на ночь косу?

Каролина поспешно наклонила голову, чтобы скрыть румянец, заливший щеки.

— Да, я об этом совсем забыла. Вчера у меня совершенно не было сил. Бабушка напоила меня вином, и, видимо, два бокала вина и горячая ванна подействовали на меня расслабляюще.

— Два стакана вина? С чего это? Но ведь когда ты пошла к бабушке, было только пять часов!

Каролина с особым усердием расчесывала волосы.

— Право же, Натали, я не понимаю, какое это имеет значение. Мне пора переодеваться к завтраку. Может, позвонишь Розе?

— Странно! Сегодня ты такая же нервная, как Алекс…

К тому времени, когда Каролина пошла завтракать, ее настроение заметно улучшилось. Мечтая поскорее снова увидеть Алекса, она отказалась от утренней чашки чая, которую обычно выпивала у себя в спальне. Сейчас все виделось ей в розовом свете. О переезде в Филадельфию девушка почти не думала, ибо интуиция подсказывала ей, что Алекс изменит свои планы. Конечно, он не давал никаких обязательств, не клялся в любви, но то, что между ними произошло, вселяло в нее надежду.

У дверей гостиной Каролину поджидал Пьер.

— Мадемуазель…

Встретившись взглядом с камердинером, девушка скромно потупила взор. Она чувствовала, что Пьер обо всем догадывается.

— Доброе утро, Пьер! Прекрасный день, не правда ли? Я умираю с голоду…

— Мадемуазель, месье Алекс просил передать вам, что утром ему пришлось уехать в Нью-Йорк.

— В Нью-Йорк?..

Каролина сникла, и сердце Пьера переполнилось жалостью к ней.

— Да, мадемуазель. Генерал Вашингтон возвращается к себе домой в Монт-Вернон и завтра вечером пожелал встретиться в Нью-Йорке со своими офицерами. Думаю, это что-то вроде торжественного прощания.

— Но… надолго ли он уехал? Разве Алекс не знал об этом до того, как… то есть…

— Сообщение от генерала пришло лишь сегодня утром, мадемуазель. А вот надолго ли уехал месье Алекс, право, не знаю. Думаю, самое меньшее дня на четыре.

Каролина выглядела совершенно убитой — и именно так себя и чувствовала. Поблагодарив Пьера, она, поникнув, побрела в гостиную и опустилась на стул. Ее охватило глубокое отчаяние. Ни разу за последний месяц ей не было так плохо. Алекс оставил ее, а это означает, что она должна переехать в Филадельфию и ждать своего первого бала, который состоится через четыре дня.

Оладья на тарелке Каролины давно остыли, когда в Бель-Мезон прибыли Жан-Филипп и Антония Бовизаж. При первом же взгляде на экипаж, быстро приближающийся к дому, Натали воскликнула:

— Это maman, papa и Кэти! — Она вскочила, выбежала через парадный вход и помчалась навстречу родным. Каролина тоже поднялась и встала в дверях. Появление родителей Алекса взволновало ее.

Антония Бовизаж, миниатюрная, темноволосая, зеленоглазая, еще обнимая дочь, встретилась глазами с Каролиной и улыбнулась ей. Судя по лицу, она была приятно удивлена.

Жан-Филипп Бовизаж, привлекательный и надменный, с неподвластным возрасту очарованием, был таким же высоким и широкоплечим, как его старший сын. Седые волосы и морщины придавали ему особую значительность. Взглянув на Каролину, он поднял брови и сверкнул белозубой улыбкой. Жан-Филипп так напомнил девушке Алекса, что сердце ее тут же открылось навстречу ему.

Далеко за полдень они выехали из Бель-Мезон. В последний раз окидывая прощальным взглядом свою спальню, Каролина едва не заплакала. Здесь не осталось никаких следов ее пребывания! Она осторожно достала рубашку Алекса, спрятанную в ее дорожный сундук, и пошла в гардеробную. Открыв дверь шкафа, девушка повесила ее, коснулась знакомого сюртука, потерлась щекой о шершавый рукав, прижала его к лицу. Сердце Каролины сжалось. Гнетущее ощущение, что, покидая дом Алекса, она обрывает связь, возникшую между ними, и лишается последней надежды завоевать его любовь, не оставляло ее.

Прошлая ночь казалась сейчас девушке волшебным сном. Ощутив на душе свинцовую тяжесть, она поняла, что ей теперь не скоро удастся оправиться.