Каролина и разбойник

— Тебе повезет, если ты не схватишь воспаление легких, — пробурчал Гатри незлобиво. Его глаза улыбались, а линия рта слегка изгибалась в усмешке. Эта деталь в его облике находила особый нежный отклик в душе Каролины. Гатри заботливо накинул на Каролину одеяло, взял ее за руку и повел в глубь пещеры.

Там он соорудил постель, навалив на землю траву, смешанную с клевером, и покрыл все это одеялом. До них доходили теплые воздушные волны от горящего неподалеку костра. Каролина знала, однако, что ее согревает не столько костер, сколько присутствие Гатри, неторопливо ее раздевающего.

Раздев Каролину, Гатри уложил ее в постель и накрыл новым одеялом, видимо, купленным в Ларами. Затем он стал раздеваться сам. Каролина не могла не заметить, что, расстегивая патронташ, он положил свое ружье рядом. Здесь же лежал и револьвер.

Пламя костра осветило нагое тело Гатри, его мощное сложение. Он вытянулся рядом с ней. Аромат от примятой травы и клевера смешивался с типично мужским запахом, исходящим от Гатри. В этом запахе соединились мускус, свежесть воздуха и пот.

Он расплел рукой косу Каролины и пропустил сквозь пальцы пряди ее волос. Все это время они не отрывали взгляда друг от друга.

В ночи было разлито волшебство. Голос, переполненный эмоциями Каролины, звучал прерывисто, с придыханием:

— Завтра мы приедем в Шайенн? — произнесла она через силу. Ей было унизительно сознавать, что ее ресницы стали мокрыми от слез. Ей хотелось найти Флинна и стать чистой перед правосудием, но в то же время ее коробило от мысли, что это связано с риском для Гатри.

Он прикоснулся губами к ее губам.

— Если мы не столкнемся в ближайшее время с неприятностями, то можно сказать, что день прошел. — Он поцеловал оба глаза Каролины и ощутил на губах соленый вкус от слез. Голос Гатри понизился до хрипа. — Если бы не подъехали те индейцы, я бы сделал тебе постель из полевых цветов и тотчас занялся на ней любовью.

Каролина поймала его нижнюю губу зубами и, слегка прикусив, потянула к себе.

— У-фф! У тебя поэтический склад души, Гатри, хотя, глядя на тебя, никто не догадался бы об этом.

Он усмехнулся.

— Это комплимент или оскорбление?

— Решай сам.

С дерзкой улыбкой она обвила руками его шею только для того, чтобы он свел ее руки вместе на запястьях и прижал их высоко над ее головой. Это сделало ее груди совершенно беззащитными. Соски на грудях стали торчком, ожидая от Гатри ласки, и он нагнулся, чтобы принять в рот каждый из них поочередно, издавая возгласы наслаждения.

Спина Каролины выгнулась. Она тихонько застонала. Рука Гатри переместилась от ее груди к бедрам, нежным прикосновением побуждая ее раздвинуть ноги.

Она подчинилась с трепетным восторгом, когда его рука властно легла на ее женский орган. Внезапно Гатри погрузил в нее свои пальцы, одновременно его ладонь терлась о ее лобок. От этого дыхание Каролины участилось, а бедра стали интенсивно подниматься и опускаться.

Она с мольбой шептала его имя, не в силах терпеть, страстно желая соединения плоти. Должно быть, он испытывал те же чувства, потому что быстро лег на нее и глубоко пронзил ее своим членом.

С радостным восклицанием Каролина приняла его, высоко подняв бедра. Ее руки гладили его спину. Их совокупление было быстрым и интенсивным. Оно завершилось взрывом наслаждения столь же мощным, как выход энергии при столкновении двух космических миров. За их криками в экстазе последовала мертвая тишина.

Их руки и ноги были сплетены еще долго после того, как они обессилели от любовных утех. Гатри оторвал свои губы от шеи Каролины и прошептал:

— Еще несколько таких сеансов любви, Дикая Кошка, и я умру молодым.

Она поцеловала его влажную мохнатую грудь.

— Молодым, но счастливым.

Он рассмеялся и обозвал ее словом, которое было бы сочтено за оскорбление при всех иных обстоятельствах. Затем Гатри прильнул к ее губам, и между ними снова началась любовная игра. Только под утро, истощив все свои силы, они заснули.

Каролина была разбужена Тобом, лижущим ее лицо. Она сердито отогнала пса и села на постели, прижимая к груди одеяло. Гатри рядом не было, но она слышала, как он что-то насвистывает поблизости.

Вспомнив прошедшую ночь, Каролина почувствовала угрызения совести. Раздраженно она схватила свою одежду, лежавшую рядом на земле, и быстро оделась.

— Кажется, уже можно было извлечь уроки, — пробормотала она себе под нос. Затем она выбралась из пещеры.

Гатри что-то готовил на костре. Он взглянул на приближавшуюся Каролину и усмехнулся.

— Не надо ничего говорить, — предупредил он добродушно. Налив кофе в кружку, он передал ее Каролине. — Просто сиди и пей кофе. Постарайся держать свои мысли при себе до тех пор, пока не придешь в нормальное состояние.

Каролина приняла кружку в руки и поднесла ко рту. Интересно, как получается, что она совершенно забывает себя во время занятий любовью с Гатри и так искренне сожалеет об интимной связи с ним при дневном свете. Она шумно втянула в себя глоток кофе и взглянула на мужчину, который был для нее защитником и судьей одновременно.