Карт-Бланш

— Я пришла, потому что ты совсем рехнулся, устроив эту резню. Ты вырезал всю долину, некогда процветающий край, к слову, дорогой, почитавший меня, твои войны изнасиловали и выпотрошили моих жриц… — Афродита вздохнул еле сдерживая слезы. — на моем же алтаре! На мраморе моего храма, уродуя его, и не смей говорить мне, что не заметил это, потому не в себе и не понимаешь, что творишь! Да, тебе все равно, ты истреби смертных — в Тартар смертных, но ты… — она протянула ладонь коснувшись его груди пачкая руки о кровь невинных. — ты даже не подумал, что этим задеваешь меня! Мне больно… — она опустила голову. — мне больно от того, что я ужасно боюсь тебя, любовь моя, и боюсь того, что с тобой происходит….

И она стояла возле него, как нежная морская пена, омывая свои белые ноги о розовую воду смешанной из слез и алой крови невинных жриц. Она не смотрела на долину, утопленную в морском разливе густо залитой кровью, не смотрела на загубленную природу и черный дым, клубящийся у развали домов, и старалась не слушать крик ужаса и плач…не слышала этих криков из мест, куда унеслись пировать сыновья Ареса, и увы, ее….Афродита просто стояла рядом….чистая, нежная, как неосязаемая мечта из бреда бедного в предсмертной горячке, как невозможное совершенство, как сама чистота…и смотрела в черные глаза…пытаясь разглядеть в них что-то еще, что-то кроме хаоса, разрушения.

— Арес, любовь моя, прошу тебя, остановись… — прошептала она…такая слепо влюбленная, мягкая и податливая, как сладкий, спелый плод, сдавленный в черствой руке и стекающий липким соком по телу. — ты уже выжал все, что только возможно. Здесь не осталось ничего…Ни жизни, ни красоты — ничего. Ничего из того, что тебе так нравится уничтожать.

Арес усмехнулся и…бессмысленно и жестоко, с размаху своей широкой ладони ударил ее по нежной, обласканной когда-то им же нежной щеке. Афродита вскрикнула от неожиданности и боли, отшатнулась, скользя по мокрой земле едва не упала…Она подняла на него взгляд цветущих зеленых глаз, красивых до смерти и в них были прозрачные слезы пробивая ростки нечто нового…

— Какое же ты чудовище… — прошептала она..-как я могла полюбить такое уродство?

— И даже не смей мне указывать. — прорычал Арес ей в лицо грубым, озлобленным голосом жестоко вырывая сердце из ее груди, нежное и искреннее, и сдавливая его в руке, чтобы после швырнуть к ее ногам….

Но она отчаянно и нежно любила его, как и он так же отчаянно и нежно любил ее…

* * *

— Вадим! — простонала Поля. — ты совсем больной… — она чувствовала предательски подступающего к лоно оргазм.

Все закончилось так же резко и неожиданно, как и началось. Вадим сидел в машине выдыхая дым сигарет в открытую дверь. Из магнитолы по прежнему тихо доносились современные песни без всякого смысла, да оно к лучшему. Полина поправила свои вещи на теле, и стоя облокотившись о дверку вздохнула вдыхая дым сигарет.

— Это то, чего ты хотел? — наконец произнесла Поля. Он повернулся к ней и был ошпарен злостью в ее зеленых глазах. — теперь ты удовлетворен?

— Вполне. — отрезал Вадим отправляя на шоссе бычок сигареты.

— Что значит вполне? — опешила Полина. — что опять я сделала не так?

— Я разведусь с тобой. — не менее холодно снова отрезал Вадим.

* * *

«Прольются все слова как дождь, И там, где ты меня не ждешь, Ночные ветры принесут тебе прохладу. На наших лицах без ответа Лишь только отблески рассвета того, Где ты меня не ждешь.»…тихо доносились до меня строчки одной из любимых песен из радиоприемника, когда выдыхая дым едких сигарет в воздух я слушал очередных клиентов, которые то и дело подначивали мне вспоминать и вспоминать все то, что я тогда срубил с плеча, а нужно было бы взять себя в руки и подумать, но что сделано, то сделано и все, что остается сейчас мне — терпеть. Наверное, для адвоката по бракоразводным процессам это странно — тосковать по бывшей жене, но факт остается фактом. Я слушал и слушал однотипные истории клиентов и это заставляло меня вспоминать о своем опыте. Странно, но это была мелкая, обидная ситуация, которая довольно быстро переросла в огромный скандал. Нет…она не изменяла, не попалась на этом, и даже если бы изменила, то встала бы грудью отвечать за последствия. Нет…я мог бы прогреметь эпичной тирадой, дабы для адвоката это было бы естественно, и уверен, что многие записывают мои выступления на телефон, чтобы после слушать и напоминать себе, что они все сделала верно, но для меня развод не был праздников. Развод был признание полнейшей неудачи, предательства клятв верности, которые были даны перед Богом и нарушены моим критизмом, а неудачи я не праздную…

— Знаешь, сладкий, я люблю позу шестьдесят девять. — буркнула клиентка мужу самодовольно приподымая брови. — вообще, есть вещи, которые могу показать тебе, и они перевернут твой мир.