Карт-бланш для O.S.S. 117

Юбер увидел, что Вера дрожит. Лично у него не было особых проблем с этим. Если бы ситуация вынудила его хранить молчание, Казимир заставил бы его заговорить не потому, что перед ним негр изнасиловал красивую австрийскую женщину — к тому же он был немножко от него самого. Но его инстинкты подсказывали ему действовать так, как если бы он действительно был влюблен в эту даму. Это не было обязывающим, и это было единственное отношение, которое могло окупиться позже…

Поэтому он сжал кулаки, напряг челюсти и стиснул зубы:

— Если ты это сделаешь, Лисовски, — пригрозил он, — клянусь, заставлю тебя заплатить сторицей. Я проведу вас под батальоном негров…

Поляк рассмеялся.

— Ты очень веселый… Ахмед, передай мне свой автомат и позаботься о даме!

Нубиец подчинился. Его большие белые глаза казалось были очарованы женщиной, которую ему только что дал хозяин. Он подошел к ней. Вера истошно крикнула:

— Ганс! На помощь!

Юбер хотел прыгнуть. Над ним прогремел выстрел, призывая его прийти в себя. Он замер. Негр внезапно сорвал лиф платья, обнажив маленькую твердую грудь молодой женщины. Еще один треск: платье упало к связанным ногам Веры, которая кричала, вертясь, как червяк. Негр положил свои большие лапы на нейлоновые трусы. Тогда Юбер схватил железный стул и бросился вперед. Одна из железных ног ударила о бритую голову нубийца, который завывая рухнул. Хлопок! Лисовский снова выстрелил, но не прицелился в Юбера.

— Руки в верх!

В ответ Юбер прицелился в лампу, которая свисала с потолка прямо над ним. Точно маневрируя, стул зацепил лампочку, и та взорвалась. Тьма. Раздались выстрелы. Юбер запомнил позицию поляка. Обеими руками, изо всех сил, он швырнул стул в том направлении. Произошел столкновение, за которым последовал крик ярости и боли, а затем эхо быстрого и неловкого побега. Хьюберт подошел к двери, которую теперь отсекал смутный свет соседней лестницы. Он споткнулся о стул, наклонился, чтобы отодвинуть его, и увидел еще что-то блестящее, к чему прикоснулся пальцами: пистолет-пулемет. Его сердце заколотилось в груди. Он взял пистолет, вышел в коридор и нажал на курок. Ужасное оружие на короткое время исполнило свою песню смерти. Поляк, должно быть, уже знал, что его противник вооружен.

Юбер вернулся в темную прачечную.

— Вера?

— Да, Ганс. Давай, развяжи меня поскорее…

Он потрогал тело нубийца и наклонился, чтобы обыскать его карманы. Он нашел то, что искал: нож и фонарик. Он зажег фонарь, а ножом перерезал завязки, которыми запястья и лодыжки его прекрасной подруги были привязаны к водосточной трубе.

— Вот так, дорогая. Поцелуемся позже. Самое срочное — надо выбраться отсюда.

— Я голая, — посетовала она.

— Возьми мою куртку.

Он снял его и протянул ей. Она собрала мусор со своего платья и сумела надеть юбку, завязанную на талии.

— Все будет хорошо, — сказал Юбер. Пойдем. Я иду первым…

Они перешагнули через неподвижное тело нубийца и направились в коридор. У подножия лестницы:

«Я пойду один», — прошептал он. Это слишком опасный переход. Наверху, я дам вам знать…

Он поднялся наготове с автоматом и без происшествий добрался до верхней ступеньки.

— Давай!

Она пошатнулась.

«Мои ноги как ватные», — сказала она.

Коридор. Лобби. Большая дверь во двор осталась открытой. Машина все еще была там.

— У меня такое впечатление, что наш друг ушел, — сказал Юбер.

Он пошел, чтобы толкнуть дверь в гостиную. Мертвецки пьяный, Хаким храпел на ковре, рядом с ним пролилась бутылка алкоголя.

— Он там, — решил Хьюберт. Пойдем.

Они вышли по ступенькам и свернули направо, в гущу парка.

Вера спросила. — Куда мы идем?

— Выходить через то место, где я вошел.

Он без особого труда нашел проход, руководствуясь приглушенным визгом связанной собаки.

— Это вы снесли эту стену?

— Да, опираясь на нее.

Они пересекли осыпь. Он держал ее руку, показывая ей на «Форд».

— Идите!

Она повиновалась, он закрыл дверь, бросил автомат в подножия дерева и обошел капот, чтобы сесть за руль.

— Почему ты выбросил автомат? — спросила Вера.

— Я не хочу попасть в египетские тюрьмы, чтобы гнить там с обвинениями в терроризме.

Он развернулся, выехал на дорогу и направился обратно в Александрию. Небо уже начало розоветь.

— Что это за штука с катушками? — спросил Юбер, разгоняясь.

«Если ты не знаешь, я не могу тебе это объяснить», — ответила Вера.

Затем она положила свою красивую руку на предплечье Юбера и спросила:

— Ганс, ты действительно любишь меня?

Он застонал, извиваясь на сиденье.

— Я просто подумал о будущем. Говорят, все эти негры сифилитики. Я бы побоялся заразы…

Она смеется.

— Я никогда не знала таких парней, как ты…

— Даже в Лиссабоне?

Она была удивлена:

— Почему Лиссабон? Я не знаю Лиссабон…

Потом откинула красивую головку на спинку сиденья и простонала:

— Я измождена. Отведи меня куда угодно, где есть кровать…

«Я отвезу вас в Рамле», — ответил Хуберт. Мы не можем вернуться к "Сесилу"…

— Я хочу спать, — прошептала она. Спать…

* * *