Карт-Бланш для Синей Бороды (СИ)

Бутыль воды жизни, сухая простынь, теплый плед — вот что ей сейчас было нужно. Но сначала девушку нужно было раздеть. Намокшее платье никак не желало отпускать свою хозяйку из холодных объятий, и Ален, схватив кинжал, в два счета располосовал дорогую ткань, а потом и тонкую нижнюю рубашку. Вскоре Бланш лежала завернутая в простынь, плед и пуховое одеяло. Щеки и губы ее порозовели, она несколько раз открывала глаза, но смотрела как сквозь пелену дождя — словно ничего не видя.

Ален встал на колени возле кровати, с тревогой всматриваясь девушке в лицо. Она снова открыла глаза, и он погладил ее по плечу через одеяло, давая понять что находится рядом. Прикосновение она почувствовала и вдруг неуверенно и слабо улыбнулась:

— Милорд, вы спасли меня? Иначе я бы утонула?

— Все позади, — сказал он, испытывая такую нежность, что казалось — еще немного и сердце растает. — Я позову Барбету, тебе нужна горячая ванна и грелки в постель.

Но она высунула руку и удержала его:

— Но вы сами промокли до нитки, милорд, — воспротивилась она. Голос звучал слабо и казался чужим. — Переоденьтесь.

— В этом вся Бланш! Прежде, чем подумать о себе, она думает о других, — Аден засмеялся, но смех получился странным, как у безумца.

— Переоденьтесь, я настаиваю, — прошептала она, закрывая глаза.

Ален не стал больше спорить и за несколько секунд содрал с себя мокрую одежду и надел сухие подштанники, и склонился над Бланш:

— Я купался не дольше минуты, а вот сколько ты пробыла в воде, мне не известно, — сказал он, гладя ее по лбу и волосам, которые, высыхая, начали пушиться. — Позову слуг, не бойся, я вернусь скоро.

— Подождите! — она сделала попытку подняться, но Ален почти насильно затолкал ее обратно под одеяло, успев заметить мелькнувшую обнаженную грудь — белую, высокую, маленькую, но такую соблазнительную в своей девической невинности. — Ваша рука… — Бланш волновалась все больше. — Вы исцелились, милорд! Ваш рука действует!

— На твое счастье, — ответил граф. — Иначе как бы я вытащил тебя? С чего это ты вздумала купаться посреди зимы, безумная Бланш?

Лицо ее, до этого осветившееся радостью, омрачилось, и Ален испугался, решив, что напомнил ей страшные минуты, когда она чуть не лишилась жизни. Он поспешил утешить ее:

— Сейчас тебе ничто не угрожает.

— Как страшно… — она заплакала.

Заплакала тихо, стесняясь слез и отворачиваясь, чтобы он не увидел их.

Ален принялся шептать ей слова утешения, и приникал к лежавшей на постели девушке все теснее и теснее, но Бланш сама судорожно обхватила его за шею, прижалась щекой к щеке, содрогаясь от рыданий, которые тщетно пыталась сдержать.

— Умирать очень страшно, — шептала она.

Одеяло соскользнуло, плед распахнулся, и простынь — последняя преграда — упала на постель. Граф почувствовал, как девичьи груди скользнули по его груди, а на плечо закапали слезы — настоящие, обжигающе горячие. И этот миг решил все. Ален понял, что больше просто не может находиться вдали он нее. Она нужна ему, как воздух, как чистая вода, которую пьешь. В его руках она вздрагивала, и от этого его самого пронзала сладкая дрожь.

— Бланш… — прошептал он хрипло, и она сразу отпустила его, ахнула и юркнула под одеяло, натягивая простынь до самого горла.

— Опять убегаешь, — сказал Ален, лаская взглядом такое дорогое ему лицо — темные блестящие глаза, нежный рот, потом взгляд его переместился ниже. Бланш настолько крепко сжала углы простыни, что побелели костяшки пальцев. Он коснулся губами этих рук, умевших многое — приводить в порядок запущенные замки, готовить вкуснейшие блюда, удерживать, как в тисках, его сердце: — Бланш, позволь только посмотреть… — граф осторожно сдвинул одеяло, под которым она пряталась, как испуганный зверек в норке, и потянул край простыни.

68

Ален тянул простынь осторожно, но настойчиво, но Бланш со своей стороны не желала подчиняться.

— Это неправильно, — взмолилась она.

Он и сам понимал, что неправильно. Но как остановиться, когда она была рядом — прикрытая лишь тонкой тканью? И если она только что сама его обнимала…

— Не бойся, — утешил граф. — Я не сделаю ничего плохого. Я ведь раздел тебя, и не набросился, как дикарь.

Опираясь на локоть, он навис над ней, едва касаясь губами щек девушки, тихонько целуя в висок, в уголок рта и продолжая нашептывать:

— Ты моя жена, я твой муж, ты давала клятву подчиняться каждому моему желанию…

— Но наш договор, — напомнила она, дрожа всем телом.

— И наш договор о том же… Ты обещала слушаться меня… Не бойся, я всего лишь взгляну… Только один раз…

— Ален! — простонала она.

— Только один раз…

Пальцы ее разжались, и он медленно стянул простынь, которой Бланш стыдливо прикрывалась.

— Ты такая красивая, моя маленькая шоколадница, — граф погладил девушку по щеке, потом скользнул рукой ниже, проведя по белоснежной шее, между ключицами.