Карт-бланш императрицы

— Бунт, — легко согласилась Екатерина. — Да ты не пугайся, никто ж не просит тебя против царя полки выставлять. Но если бы… Давай представим: если бы возникла подобная необходимость, и пришла бы пора выбирать между одним претендентом и другим, смогла бы русская армия защитить интересы законного наследника?

— Так бы и говорила, — выдохнул Сергей. — Кто ж супротив законного-то пойдет? Правда всегда на его стороне. А мы там, где правда.

— А как ты законного определишь? — усмехнулась Екатерина и налила себе еще вина. — После помазания на царство?

Салтыков неожиданно растерялся.

— Вопросы ты задаешь, однако, Катя. Что ж гвардейцы не разберутся? Кому скажут присягать, тот и есть единственный и законный наследник.

— И все у вас такие…послушные?

— Не все, — Сергей притянул ее к себе. — Братья Орловы, к примеру, не такие. Особливо Гришка. Тот — черт. Коли что не по нем, вмиг звереет. Но более верного друга не найти. Бог даст, вас когда-нибудь познакомлю, а сейчас довольно говорить… Дай, нацеловаться, экая ты сладкая.

К концу сентября Салтыков Екатерине наскучил. И если уж совсем быть честной — разочаровал. Не чувствовала она в нем искреннего томления сердца: позовешь — приходит, приласкаешь — счастлив, но как долго может такое продолжаться? В его объятиях она сначала великая княгиня, будущая императрица, а потом уже женщина. Может, потому за его спиной не чувствовала себя в безопасности и спокойствии. Чем дальше заходили их отношения, тем больше Салтыков опасался за себя. Не за нее. Все чаще находил поводы не прийти. Однажды она без пользы прождала четыре часа, сходя с ума от беспокойства и досады. Все чаще он прислушивался к мнению государыни. Да и свидания потеряли прежний пыл: обучив, всему, что знал сам, Салтыков стал привычен. Как сафьяновые туфли у кровати. Не найдешь утром — маешься целый день, чувствуешь, что ногам зябко, но уже к вечеру привыкаешь к другим, более удобным и красивым.

При встрече внимательно вглядывалась в совершенное лицо, прислушиваясь к собственным чувствам. Люб или нет? Дорог или уже не нужен? В душе Екатерина не могла простить и того, что сначала Салтыков испросил позволения государыни (а, может, и больше себе позволил), и уж потом пришел к ней в опочивальню. Не попрекала, но и не забывала.

Любовные игры более не приносили успокоения, все чаще Екатерина после них не могла заснуть. Лежа на медвежьих одеялах, терзалась вопросом о своем будущем. Ответа по-прежнему не находила.

Тем временем (не без помощи Салтыкова — будь он неладен, и кто его просил!) Петру Федоровичу была сделана деликатная операция, после которой он быстро оправился и начал с интересом посматривать на тетушкиных и жениных фрейлин. Елизавета тут же призвала племянницу, но та была готова к серьезному разговору. Опустив к полу очи, смиренно поведала, что тяжела и вскорости ожидает появления на свет наследника российского престола.

Впоследствии те дни Екатерина вспоминала с довольной улыбкой. Одним ударом она убила двух зайцев: избавила себя от притязаний мужа и укрепила свои позиции.

Растерявшаяся Елизавета не поверила приятному известию и срочно призвала лейб-медика. Тот провел обследование и подтвердил: великая княгиня беременна.

— Обошла ты меня, лиса — Елизавета старалась привыкнуть к новости, не понимая, радуется или нет. — Скрыла, значит, свои амуры тайные. Поверить не могу, что мне не донесли. И кто счастливец? Салтыков?

Екатерина хитро улыбнулась:

— Негоже у мужней жены спрашивать.

— Ну-ну, — Елизавета нюхнула табаку и от души чихнула. — Твоя правда, матушка, взяла. Ничего тут уже не поделаешь. Петруше сама скажу, а ты до поры до времени из опочивальни не выходи. Схоронись. Он в последнее время какой-то бешеный сделался, совсем стыд потерял. Вчера фрейлину Чернышеву при датском посланнике на обеденный стол завалил. Она визжит, отбивается, а он хохочет, портки расстегивает. Еле скандал замяли и посла успокоили. В их прогнившем королевстве к такому не привыкли. Так что посиди в своей спальне денька два, пока буря не уляжется.

Известие о будущем отцовстве Петр Федорович воспринял на удивление равнодушно, более всего его интересовало состояние здоровья великой государыни. Из чего Екатерина сделала вывод: судьба ее уже предрешена. Как только Петр Федорович займет российский престол, тут же разберется с женой. И никто ей не поможет. Спасение погибающих, дело рук самих погибающих. Впрочем, рано ей пока о том думать — живот растет, и ладно.

Последующие месяцы Екатерина провела за книгами. При дворе появлялась редко, потому о последних сплетнях узнавала последняя. Поговаривали, что Петр Федорович не на шутку увлекся хромоногой и некрасивой сестрой одного из своих камергеров, которую тут же потребовал возвести в ранг фрейлины. Екатерина не отказала: сталкиваться лишний раз с мужем из-за подобных пустяков не хотелось. Новой фрейлины, надо сказать, Екатерина так в глаза и не видела: свои обязанности хромоножка исправно исполняла в спальне Петра Федоровича, чем тот был премного доволен.