Карт бланш во второй жизни (СИ)

Очень по вам скучаю. Не знаю когда, но вы стали частью моей жизни, я проросла в вас и, если сейчас попробовать оторвать меня, я умру, засохну от прерванных жизненных потоков. Едва коснувшись твоей руки в первый раз, я поняла, что обрела семью, людей, которым не безразлична. Только сейчас я понимаю, что человек, познавший настоящую любовь, может встретить ее там, где не ожидает, главное не терять надежды.

Когда я думаю о нашем расставании, вспоминаю диалог:

«— Что вы собираетесь делать?

— Я собираюсь просыпаться каждое утро, дышать воздухом в течение всего дня, пройдёт какое-то время и я перестану напоминать себе, что нужно просыпаться каждое утро и дышать. И в один из своих серых дней я уже не вспомню, что у меня была другая жизнь.» * (* «Не спящие в Сиэтле»).

Прошу тебя, Пьер, береги себя. Ради меня, береги.

У меня все хорошо. Мне помогают с занятиями. Конечно, с физической подготовкой так же, но я не унываю.

Буду ждать от тебя ответное письмо.

Твоя Филя.»

В коридоре послышался шум. В комнату вошел ректор с лекарем. Тот осмотрел меня не прикасаясь. Потом нахмурил брови, снял с кровати одеяло, закутал меня в него, взял на руки и вынес в коридор. Ректор вышел следом.

-Куда вы несете адептку?

-В лечебный корпус. У нее есть еще несколько внутренних травм. Неделю она проведет у нас. Как вы могли допустить такое? Как вы могли допустить такое относительно девушки? – лекарь пылал негодованием, у ректора скрипели зубы от обвинений. А что он мог сказать в свое оправдание? Ничего! Это же с его молчаливого согласия все происходило.

Устроившись в палате, первым делом написала письмо и попросила его отправить.

Следующие два дня меня отпаивали зельями, натирали мазями. В палату приносили много передач. От цветов и конфет, до платьев и драгоценностей. Я не притронулась ни к одной вещи. К окончанию второго дня попросила вернуть все владельцам. На третий день пришел Самуэль, чтобы заниматься со мной. Я так понимаю, пробивался он ко мне с боем. Только этот факт помог мне смириться с его пребыванием рядом.

Он ни о чем не спрашивал, но его бесконечные взгляды полные сочувствия добивали меня. Пока я их не вижу – держусь, как только поймаю – меня накрывает истерика. Устав от эмоциональных качелей, сказала, что он либо отправляет свое сочувствие в пеший эротический поход, либо отправляется туда сам. Мужчина немного подумал и сказал, что все понял. Слава богам, он меня, действительно, услышал.

Ежедневно приходил ректор и пытался со мной говорить. Единственная фраза, которой я отвечала на все его монологи: - Верните меня домой. – Только один раз дополнила ее, сказав, что не расскажу ни о чем, что здесь увидела, услышала, или о том, что со мной произошло.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Ректор злился от собственного бессилия, но откровенно на меня пока не давил.

В лечебной корпусе я провела уже пять дней. Через два дня меня отпустят. А решения ректора о моей дальнейшей судьбе так и не было. Ночью я проснулась от ощущения чужого присутствия. Меня периодически заходили проверить, и я не испугалась.

Открыла глаза, на фоне окна был виден мужской силуэт.

-Прости. Не хотел тебя разбудить. – в палате находился куратор.

Я молчала, разглядывая мужчину. Выглядел он уставшим, с синяками под глазами, щетиной. Взгляд потух, нет того ощущения властности. Как будто из него по капельке уходит жизнь. Неужели это из-за меня?

-Вы плохо выглядите.

Гарон подошел и сел на кровать. Взял мою руку в свою и поднес к губам.

-Удивительно. Я думал, ты прогонишь меня. Не захочешь ни видеть, ни слышать меня. Я очень виноват перед тобой. Я чуть не убил тебя. – он поднял на меня глаза, в которых стояли слезы.

Как это неправильно, неверно. Этот гордый, сильный мужчина плачет, из жалости ко мне?

-Почему ты плачешь? Тебе жаль меня?

-Да. Мне жаль тебя, я презираю и ненавижу себя. Я готов спуститься в ад, чтобы загладить свою вину. Я готов стать твоим рабом до конца своих дней. Мою вину невозможно измерить и невозможно искупить. Прости меня, если сможешь.

-Я хочу уехать.