Карт бланш во второй жизни (СИ)

-Я не сплю. Просто отдыхаю. Все равно ничего особо не видно. И мне действительно не безразлично то, что ты скажешь.

Легла на плечо мужчине и стала теребить рубашку.

-Гарон, я думаю, что не достойна Пьера. Я ему жизнь сломаю. А если у меня не будет даже Пьера, я что, совсем, совсем одна останусь? Одна на всем белом свете? – вытерла слезы.

-Почему не достойна?

-Ну, он такой светлый, не испорченный, добрый, благородный. А я? Вон… Коллекцию вашу уничтожила. Невест Мориса разогнала. Правителю на лоб воска накапала. Я же его в неприятности втяну. А он не бросит меня, не сможет. Даже если любить не будет. Не бросит, потому что это неправильно. И потому, что один раз уже не бросил. Так и будет тянуть меня, как чемодан без ручки. И тащить тяжело, и бросить жалко.

-А ты его любишь? -спросил Гарон.

-Люблю. До щемящих болей в сердце. Жизнь отдать за него могу. Но люблю, как брата. Нужна ли ему такая любовь? Как я ему скажу об этом? А если он не захочет меня после этого видеть? Что мне делать? – пьяная истерика набирала обороты, я начала всхлипывать.

-А Морис что же? – спросил куратор.

-Морис хороший. Но вы же сами сказали, что я рожей не вышла и не подхожу ему.

-Когда это я такое сказал? – Гарон открыл глаза и посмотрел на меня.

-Когда про мой социальный статус толсто намекнули.

-Да, но про рожу там ничего не было.

— Это образное выражение. Что вы к словам цепляетесь? К тому же, вдвоем с Морисом мы можем только спиться, сами понимаете, это вариант самоликвидации в браке.

Гарон приобнял меня. Немного помолчал.

-Про Пьера я узнал. У него сейчас практика. Он с лекарями поехал на приграничный кордон. Из лекарей три девушки. Из боевиков он один. Хороший, видимо, боевик. Раз одного отправили. Так вот, насколько я знаю, ему нравится одна из девушек. Так что, если ты ему честно скажешь о своих чувствах, то, возможно, он в скором времени обретет собственное счастье.

Снова приподнялась на локте.

-Я не поняла, вы за моим Пьером следите? Зачем это? – прищурилась, с подозрением косясь на куратора.

-Выяснял насколько у вас все серьезно. Не очень. Раз у него есть симпатия к другой девушке.

Я зависла. Кстати, это что же, мой Пьер волочится за другими девушками? А как же я?

-А я? А меня кто любить будет? – спросила у Гарона

-Я, я буду тебя любить. Спи, горе мое.

— Это вы меня сейчас жалеете. А я, может, хочу большой и светлой любви. К тому же, между нами отношения невозможны.

-Почему?

-Вы же дядя Мориса?

-Допустим.

-Ну, значит я и для вас рожей не вышла.

-Я ничего про рожу не говорил! Еще раз повторяю! – мужчина начал закипать.

-Да не кипятитесь вы так, нам в этом узком пространстве только пара не хватает. И так жарко. У вас, кстати, температуры нет? Горячий вы какой – то.

Куратор несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Ничего так, как будто в лифте покаталась. Вверх-вниз, вверх-вниз.

— Это все? - спросил меня.

-Нет, конечно. Вы просто меня уже в таком виде и состоянии видели, что романтик закрутить вообще не вариант. В период влюбленности девушка же как должна восприниматься?

-Как?

-Как незабудка. Наивная, застенчивая, добрая. Вот, например, спрашивают у влюбленного юноши, какая она, его девушка. А он отвечает – «моя Аленушка скромница и красавица». А если у вас про меня спросят, вы что ответите?

-Что?

— Вот и я про то же… Сказать то нечего. Кроме того, что «а моя бухает, как лошадь Пржевальского».

-А кто это? Почему, как его лошадь?

— Вот видите, слово «бухает» в одном предложении со мной, вас не смущает. Только слово лошадь смущает. А это уже диагноз. Причем записанный мне в анамнез.

Вернулась на плечо.

-Хотя, как друг, вы – клад, конечно. Можно быть уверенным, что вы мои нижние девяносто из любой передряги вытащите. Даже к демонам сунуться один не побоялись. Кстати, спасибо, что спасли мне, нам жизни.

-Нижние девяносто у тебя где? – уточнил куратор.

-Там, где спина заканчивается.

-Аааа. Вот оно, что. Пожалуйста. Но, позволь мне, все же, самому решать, какая девушка мне подходит. А с алкоголем решим вопрос. Было бы желание. А сейчас спи. Завтра отправимся к Пьеру. Все же нужно разрубить этот узел. Все очень запуталось в ваших отношениях. А сейчас спать. – и он закрыл глаза и ровно задышал.

-Гарон, спишь? Не спишь же? Я еще хочу поговорить. – мужчина не двигался и не подавал признаков жизни. Я даже пошарила руками внутри рубахи, пытаясь пощекотать его. Ни один мускул не дрогнул на его лице. КРЕМЕНЬ, а не мужчина!

Немного еще полежала, повертелась, потрогала Гарона во всех приличных местах. Ну, что сказать, экземпляр, топовый. Надо брать. Все, что необходимо - есть. Причем в нужных пропорциях и степени накаченности. Странно, что он, как бы, добровольно предложил себя в жертву. Есть вариант, что надышался алкогольных паров от меня, поэтому бред и несет. К утру не протрезвеет, коварно воспользуюсь его предложением. На халяву и халва шоколад, так сказать.

В дороге

Утром на диване проснулась одна. Было стыдно выходить в люди. Но потом решила, что двум смертям не бывать, одной не миновать.