Карт-бланш

— Сказал только из-за тебя. Дай ему пива и поесть. Смотри, какой тощий!

— Угого, послушай…

— Что за внучка! Вечно мне перечит.

Старушка проследовала в спальню, прихватив керамический горшочек с пивом. Дверь за ней закрылась.

— Как она себя чувствует? — спросил Бонд.

— Рак.

— Соболезную.

— Все не так плохо. Ей девяносто семь лет.

— А я думал, за семьдесят, — поразился Бонд.

Словно опасаясь, что повисшая тишина вынудит поддерживать беседу, Йордан шагнула к старенькому плейеру и запустила какой-то диск. Из колонок хлынул низкий женский голос с ритмами хип-хопа на заднем плане. Бонд взглянул на обложку: Тандисва Мазваи.

— Садитесь, — пригласила Бонда к столу Йордан.

— Не стоит.

— О чем вы?

— Не надо меня кормить.

— Если угого узнает, что я отпустила вас без пива и боботи, то очень расстроится.

Она выставила на стол глиняный горшок с ротанговой крышкой и наполнила стакан пенистой розоватой жидкостью.

— Это и есть зулусское пиво?

— Да.

— Домашнее?

— Другого не бывает. Бродит три дня. Его пьют еще в процессе ферментации.

Бонд отхлебнул из стакана. Пиво оказалось кисловато-сладким, почти безалкогольным.

Йордан поставила перед ним тарелку боботи и зачерпнула красноватого соуса. Блюдо напоминало английский «пастуший пирог», только сверху не картошка, а яйцо; такой вкуснятины ему еще пробовать не доводилось. Ароматный густой соус был довольно острым.

— Не составите мне компанию? — Бонд кивнул на пустой стул.

Йордан стояла, облокотившись о раковину и скрестив руки на роскошной груди.

— Я уже поужинала, — бросила она, не двигаясь с места.

«Друг или враг…»

Бонд доел.

— А вы незаурядный человек. Прекрасный полицейский, великолепно готовите пиво и, — он кивнул на горшок, — боботи. Если я, конечно, ничего не напутал в произношении…

Нет ответа. Сколько можно злиться?

Подавив раздражение, Бонд перевел разговор на семейные фотографии, что висели по стенам и красовались на каминной полке.

— Похоже, вся история творилась на глазах вашей бабушки.

Йордан бросила нежный взгляд на дверь спальни.

— Угого и есть Южная Африка. Ее дядю ранили англичане в битве при Камбуле, через несколько месяцев после сражения при Исандлване, — я вам о нем рассказывала. Она родилась всего через пару лет после того, как Капская область и Наталь объединились в Южноафриканский союз. В пятидесятые годы ее переселили по принятому при апартеиде Закону о регионах группового проживания, а в пятьдесят восьмом ранили во время акции протеста.

— Что случилось?

— Шарпевильский расстрел. Протестовали против «дампасов» — по-английски их называли «дамб-пассы» — «пропуска для дебилов». При апартеиде людей вполне официально делили на белых, черных и цветных.

Бонду вспомнились разглагольствования Лэмба.

— Черным нельзя было появляться в белых районах без пропуска, подписанного работодателем. Унизительно — просто кошмар. Люди вышли на мирную демонстрацию протеста, а полиция открыла огонь. Почти семьдесят человек погибли, угого ранили в ногу. Теперь она хромает. — Йордан налила себе немного пива и отхлебнула. — Имя мне выбирала угого. Просто сказала родителям, как меня назвать, и те послушались. Обычно с угого не спорят.

— Бхека…

— На зулу это означает «тот, кто следит за людьми».

— Защитник. Выходит, вам на роду написано идти в полицию.

Бонду определенно нравилась музыка.

— Угого — это старая Южная Африка. А я — новая. Дочь зулусов и африканеров. Да, нас называют «страной радуги», но посмотрите на радугу: там ведь разные цвета, и каждый по отдельности. Нам нужно смешивать гены — и я тому пример. Пройдет много времени, но рано или поздно мы своего добьемся. — Йордан холодно посмотрела на гостя. — Вот тогда мы сможем ненавидеть других за дело, а не за цвет кожи.

Бонд невозмутимо выдержал ее взгляд и сказал:

— Спасибо за ужин и за пиво. Мне надо идти.

Йордан проводила его до двери. Бонд шагнул на крыльцо.

И тут увидел человека, который преследовал его с самого Дубая. Синяя куртка, золотая сережка — именно он убил Юсуфа Насада и чуть не прикончил Феликса Лейтера.

Человек стоял на другой стороне дороги, в тени старого здания, украшенного арабской мозаикой со свитками.

— Что случилось?

— Враг.

Мужчина держал в руке мобильный телефон, но не звонил — фотографировал их с Йордан, чтобы доказать: Бонд работает на полицию.

— Хватайте оружие и не выходите из дома. Охраняйте бабушку.

Он метнулся через дорогу. Преследователь бросился вверх по склону Сигнальной горы. На узкой улочке быстро сгущались сумерки.

Глава 51

У беглеца было десять ярдов форы, но Бонд понемногу нагонял. Разгневанные кошки и тощие псы бросались в стороны. Прямо перед Бондом на улицу шагнул малыш с круглым малайским личиком; отцовская рука тут же втащила его обратно.

Он уже сократил дистанцию вдвое, когда сработал инстинкт бойца. Противник вполне мог установить на пути отхода ловушку. Быстрый взгляд под ноги — так и есть! Поперек улочки над самой землей тянулся едва заметный в темноте провод. Убийца легко переступил его — он заранее отметил нужное место черепком от горшка.

Бонд уже не успевал остановиться, оставалось лишь грамотно упасть.