Карта императрицы

— Судя по всему, вас зовут Мария Николаевна, — сказал он и перевел взгляд на встревоженного молодого человека.

— Да, меня зовут Мария Николаевна, — подтвердила Мура, — я младшая дочь профессора химии Николая Николаевича Муромцева. Вместе со мной доктор Клим Кириллович Коровкин, частнопрактикующий врач. В наших руках оказался документ, который хотят уничтожить. Поэтому я и прошу вашей помощи.

— Кто же вас преследует? — спросил отец Амвросий.

— Не знаю, — ответила Мура, — мне показалось, что это человек в рясе, он или переодетый преступник, или посланец из Макарьевского монастыря…

Доктор Коровкин в состоянии глубокого душевного потрясения, которое без усилий прочитывалось на его лице, смотрел на свою юную спутницу — как она могла определить, из какого монастыря монах, их преследующий? Ведь ни на лбу, ни на рясе, у него это не написано!

— Я помогу вашей беде, — принял решение отец Амвросий. — Присядьте, передохните. Я сейчас вернусь.

Он степенно удалился, плотно закрыв за собой дверь.

Мура и доктор Коровкин обессилено опустились на деревянную скамью, придвинутую к столу.

— Я ничего не понимаю, Мария Николаевна, — обиженно признался доктор. — Что все это значит? При чем здесь отец Авель?

— Потом, милый Клим Кириллович, потом, — ответила Мура, — сейчас нет времени объяснять. Да поставьте баул на пол, здесь он в безопасности.

— Единственное, что меня утешает, — Клим Кириллович наконец-то освободился от опасной ноши и с кривоватой ухмылкой взглянул на свою усталую подругу: — Теперь мы сможем ехать на концерт Брунгильды Николаевны. Давно не слушал хорошей музыки.

Дверь открылась, и в помещение вступил отец Амвросий в сопровождении инока.

— Знакомьтесь, — светлые, близко посаженные глаза степенного старца странно блеснули, легкая усмешка тронула его губы и утонула в белой бороде и усах, — инок Феофилакт. Насельник Васильевского монастыря. В столице проездом.

Мура и доктор Коровкин встали и с удивлением уставились на пришельца.

— Инок Феофилакт объяснит Марии Николаевне, что ей делать для того, чтобы избавиться от преследования. А вас, милый доктор, я прошу пройти со мной и осмотреть нашу болезную братию: подворье-то у нас бедное, из сил выбиваемся, чтобы свести концы с концами, о здоровье своем мало печемся… Явите христианское милосердие, помогите страждущим. — Властный тон отца Амвросия не допускал возражений, и доктор в растерянности глянул на Муру.

— Идите, Клим Кириллович, с Богом, — попросила девушка, отводя взор, — доктор понял, что она хочет говорить с насельником Васильевского монастыря без свидетелей.

Когда отец Амвросий и доктор Коровкин покинули помещение, инок Феофилакт приблизился к Муре, сделал ей знак сесть на скамью и сам устроился на изрядном расстоянии.

— Милая Мария Николаевна, — тихо начал он, — отец Авель дал мне весточку: просил прибыть в столицу и помочь вам, если вы окажетесь в затруднительном положении.

— Так вас прислал сюда сам отец Авель? — удивилась Мура.

— Совершенно верно. Ему из Благозерской обители не выбраться — лед еще не растаял, весь в разломах, ни пешком, ни по воде до берега не добраться… Но между нашими монастырями налажена своя система связи — голубиная почта. Иногда выручаем друг друга. Вот ныне и я могу помочь брату своему…

— Как он? Отец Авель? — Мура слегка покраснела.

— Благодарение Господу, здоров, на святой остров духовная чума не проникает.

— Так это вы преследовали нас в городе? — внезапно догадалась Мура.

— Простите великодушно, что напугал, — повинился инок Феофилакт. — Но одному Господу известно, где моя помощь могла понадобиться. Отец Авель написал мне, что вы девушка наблюдательная, сообразительная и проницательная, и не склонная верить на слово.

Мура облегченно вздохнула. Она не ошиблась в выборе надежного укрытия для карты. Два года назад в безумные святочные дни, когда безмятежную жизнь Муромцевых и Коровкиных нарушила история с таинственным младенцем, судьба свела ее с отцом Авелем. Он обещал свое покровительство в будущем, и обещание сдержал. Она подняла синий взор на инока Феофилакта и дружески улыбнулась.

— Простите мне излишнюю суровость, хотя я знаю, что в этих стенах не бывает людей, способных причинить зло. Вам известно, что лежит в этом бауле? — Она указала на потертый баул доктора Коровкина.

— Нет, — ответил инок, — но раз вы пришли сюда, на подворье Благозерского монастыря, предполагаю — то, что там находится, необходимо спрятать.

— Вы угадали, — кивнула Мура. — Там подлинная карта Российской империи из Екатерингофского дворца, которая принадлежала императору Петру. Ее хотят уничтожить, потому что на ней написано, что Александр Македонский на Амуре закопал пищаль.

— А вместо нее повесили подделку? — Глаза инока блеснули. — Правильную карту?

— Неужели Александр Македонский действительно жил в XV веке? И император об этом знал?