#Карта Иоко

Между тем уютная хижина Иоко осталась позади. Мы припустили быстрым шагом, Хант – тот и вовсе скакал где-то впереди, поднимая тучу трескучих хасов. Дорога извилистой лентой бежала у нас под ногами, синие травы тихо шелестели, почти касаясь моих плеч, а круглые луны радостно сияли, словно два фонаря.

Прошло уже несколько дней, если можно так сказать, с той поры, как я попала в Безвременье. Обе луны, по идее, должны были бы пойти на убыль. Я мало что соображала в астрономии, но то, что луна не сама по себе светит, а лишь отражает свет большой звезды, вокруг которой вращаются планеты, – это я знала точно. Как и то, что сама луна тоже вращается вокруг собственной планеты и на нее время от времени падает планетная тень.

В Безвременье, судя по всему, луны существовали по каким-то другим, собственным законам. Никаких теней – каждую ночь появлялись идеально круглые шары, висящие в темном небе. Многочисленные звезды рядом с ними меркли и терялись, облака, которые не могли до конца закрыть ночные светила, становились кружевными от серебряного света.

Мир вокруг был сказочно ненастоящим. И так каждую ночь.

С чем это было связано? С проклятием Мира Синих Трав? Или это особенность планеты?

Я спросила об этом Иоко.

– Почему луна не становится узкой, как месяц?

Меня понял только Лука. Он кивнул и присоединился к моему вопросу.

– Действительно, почему?

– А зачем она должна становится узкой? – не поняла Эви.

– Здесь все по-другому, не так, как в твоем мире, – принялся объяснять Иоко. – Тут почти всегда полнолуние. Цикл меняется, но очень медленно. Луна бывает ущербной, но короткое время, и не становится узкой, как месяц в вашем мире. Она бывает половинчатой. Тогда и ночи называют половинными.

На этот раз он говорил охотно и подробно. Ему хотелось скрасить длинную дорогу.

– Половинные ночи у нас бывали, когда приходили дожди. – тут же подтвердила Эви. – А до этого мы засевали поля и огороды. Так было раньше, до проклятья. До половинчатой луны сеяли урожай, потом шли дожди и все росло само собой. А когда луна становилась круглой, собирали урожай. Это называлось плодородным годом. Собрав урожай, праздновали новый год. И начинали все сначала.

– Так и было, – согласился Иоко.

– Только сейчас луна что-то очень давно не была половинчатой. Уже очень давно, – добавила Эви.

– Она и не будет такой, потому что Время остановилось и для нее. Ничего не происходит, и сезон дождей не наступал ни разу с тех пор, как Хозяин захватил мир, – пояснил Иоко.

– Понятно, – кивнула я.

– Зато нам сейчас хорошо путешествовать. А в дожди много не походишь – дороги заливают ручьи. Реки разливаются, пахотная земля оказывается под водой – так злаки растут лучше всего. Народ во время дождей отсиживался по домам или путешествовал на лодках. До нашего поместья на горе разлив не доходил, все-таки скала спасала отцовский замок. Но низины, где рос сахарный тростник и лежали поля со злаками, все оказывались под водой, – продолжал рассказывать Иоко.

Теперь, судя по всему, и ему приятно было вспоминать прошлое. И он охотно делился этими воспоминаниями.

Мы шли и шли. Разделив на всех, доели последнюю пачку чипсов и выпили почти всю воду из пластиковой бутылки, что я взяла с собой. Порой Хант пел какую-то несуразицу, лишенную смысла, но пел хорошо, высоким и чистым голосом. Иногда Лука рассказывал анекдоты, которые понимала только я, потому что все они были о нашем мире.

Иоко рассказывал что-то о своем прошлом, о больших собаках, которые у него были, о младших братьях, с которыми вечно дрался и ссорился.

– Ни дня без драк, – улыбаясь, говорил он. – Братья были моими ровесниками. Разница в пару лет, не больше. Все от разных жен, поэтому мы не объединялись, а каждый был сам за себя. И если принимались драться, то это были жуткие потасовки в пыли, когда мы тузили друг друга, как дикие зверьки, не зная жалости. И только отец мог нас разнять, а он приходил и добавлял своих тумаков, причем каждому. У него был, правда, любимец, которому меньше всего доставалось.

Тут Иоко замолчал, а я не удержалась от вопроса.

– И кто же это был?

– Это был я, – со вздохом ответил Иоко. – Я был старшим сыном, самым сообразительным, быстрым, умным и самым красивым. Отец мечтал сделать меня наследником. До той поры, пока я не стал превращаться в во́рона. Отец до последнего надеялся, что верх возьмут его гены и я не стану Чародеем. Все Чародеи призваны служить Миру Синих Трав. Все они становятся Хранителями и не принадлежат себе. Уверен, что в книге «Карты Безвременья» об этом написано, потому что это было самое главное правило Хранителей.

– А твой отец думал, что ты не станешь Чародеем? – уточнила сообразительная Эви.

– Мой отец надеялся, что я приму управление имением, преумножу его состояние и сделаюсь честью рода Сиан Иннади. Не случилось.

– Потому что ты стал превращаться в во́рона? – еще раз спросила Эви.