Карта хаоса

Ширма изумительной японской работы, изготовленная из красного дерева и бамбука, имела метров пять-шесть в длину. Она состояла из четырех створок, затянутых шелком с вышитыми по нему пейзажами, которые соответствовали четырем временам года. Однако мужчины, входившие в комиссию, поглядывали на ширму отнюдь не для того, чтобы полюбоваться ее волшебной красотой. Их привлекал доносившийся из-за створок и волнующий воображение шелест шелков, ибо там сейчас происходило нечто, чем им редко доводится задаром тешить свой взор: две дамы, члены комиссии, раздевали Янтарную Леди. Сквозь решетчатую планку над полом были видны маленькие бледные ноги медиума, они словно мышки-альбиносы мелькали между тяжелыми туфлями женщин, проводивших осмотр.

Клейтон тоже глядел в сторону ширмы, но и он вряд ли отдавал должное дивной работе японских мастеров, правда, совсем по иной причине. На самом деле мысли агента были заняты другим: он воображал, как его голос, разоблачающий Янтарную Леди, будет запечатлен фонографом. Клейтон все еще не свыкся с тем поразительным фактом, что сказанное им может сохраниться на долгие времена, то есть останется жить на покрытой парафином бумаге, пока сам он будет меняться и в конце концов превратится в пожилого мужчину, имеющего мало общего с нынешним молодым человеком. Надо только не забыть хорошо прочистить горло и произносить обвинительную речь громко и отчетливо, как на сцене, подумал Клейтон, ведь чудесный цилиндр подарит его словам скромное бессмертие. А в том, что он выведет Янтарную Леди на чистую воду, у агента сомнений не было.

Сам Клейтон считал, что ему не слишком прилично находиться здесь с указанной целью, однако в высоких министерских кабинетах кто-то придерживался иного мнения. Короче говоря, капитану Синклеру и его лучшему агенту из специального подразделения Скотленд-Ярда настоятельно порекомендовали войти в состав комиссии.

С тех пор как в 1848 году сестры Фокс [13] в американском городке Гайдсвилле установили контакт с неким духом, использовав простейший способ, то есть с помощью шумов и стуков, планету охватила настоящая эпидемия. И в середине XIX века едва ли случался званый вечер, на котором после ужина гости не торопились бы освободить стол, чтобы попытаться установить связь с умершими.

Именно в те времена, как прочитал Клейтон в Yorkshireman, вошло в обычай приглашать гостей “на чай и верчение стола”. Беседы с покойными превратились в новомодную забаву, которая произвела фурор в Соединенных Штатах. В шестидесятые годы поветрие дошло и до британских берегов – как раз тогда в Англии решил обосноваться медиум Дэниэл Дуглас Хьюм [14], приехавший туда лечиться от легочного заболевания. Хьюма считали самым сильным медиумом за всю мировую историю. О нем рассказывали много чудес: сначала его колыбель частенько качал дух-покровитель, оберегая ночной покой младенца, а дух умершей матери явился ему, чтобы предупредить о скорой смерти. Тетка, взявшая на себя заботу о мальчике, выгнала Дугласа из дома, так как решила, что в него вселился дьявол. И с тех пор он скитался по разным городам, а его медиумические способности между тем развивались. Когда Хьюм добрался до Англии, это был уже стройный, бледный юноша с изящными манерами, чьи возможности поражали воображение: он заставлял звенеть колокольчики, не дотрагиваясь до них, силой мысли поднимал тяжелую мебель, которую едва могли сдвинуть с места пять или шесть мужчин. Во время своих сеансов он даже левитировал, ставя карандашом отметину на потолке, чтобы доказать присутствующим, что глаза их не обманывают. “А сейчас я прикажу духу принести букетик фиалок, который стоит на рояле”, – говорил он, откидывая голову на спинку кресла. И тотчас букет приходил в движение, плыл над головами участников сеанса и медленно падал ему на колени. Стоит ли удивляться, что с тех пор как Хьюм поразил мир своими чудесами, число медиумов стало расти из года в год. Только в Лондоне их насчитывалось более сотни – это были особого рода перевозчики душ, готовые без лодок перевозить живых на другой берег, чтобы те могли побеседовать с умершими. Правда, брали они за свои услуги куда больше Харона.

Тот факт, что множество шарлатанов поспешили воспользоваться ситуацией и кинулись зарабатывать деньги на доверчивости сограждан, сделал неизбежным появление разного рода проверяющих комитетов и комиссий. Кто-то ведь должен был отделить зерна от плевел. Но сразу же возникла новая проблема: хотя в комиссии входили люди достойные, уважаемые и с высоким моральным авторитетом, они так азартно разоблачали мошенников, что, по мнению защитников спиритизма, это создавало на сеансах барьер из неблагоприятных вибраций, и духам было не по силам его одолеть. Вот почему медиумы иногда просто вынуждены были прибегать к мошенническим трюкам.

Клейтон считал подобные аргументы детским лепетом, хотя не мог не признать, что иногда упреки в адрес членов комиссий имели под собой почву.