Карта костей (ЛП)

Все молчали. И не только из-за ужаса при виде мертвых детей, но и из-за боязни самих машин. Дудочник с опаской передвигался между резервуарами, Зои вздрогнула, словно от ожога, когда задела рукой одну из висящих трубок. Я провела несколько лет под электрическими огнями в камере сохранения и уже видела зал с баками, а также базу данных Исповедницы. Но остальные перемещались по комнате так осторожно, словно каждая трубка или провод — силки, готовые их спутать. Все в этой комнате было запрещенным. Криспин смотрел на машины с тем же подозрением, с каким альфы смотрели на нас. Будто машины несли заразу самого взрыва.

Когда оба бака слили, Зои с Криспином спустились по веревочным лестницам и распутали тела. Каждый их них старался двигаться аккуратно, чтобы не наступить на детей, нежно вынимал трубки из ртов и запястий, затем поднимался и отдавал промокшую ношу ожидающему у люка Дудочнику. А тот спускался с каждым телом к Эльзе.

Я видела сгоревший мир, видела, как клинок рассекает плоть всего несколькими днями ранее. Но никакой ужас в моей жизни не сравнится с тем, что обуял меня в тот день, в темной комнате, когда я смотрела на маленькие тела, извлеченные из баков, и наблюдала, как Эльза убирает им волосы с лиц, выпрямляет окоченевшие руки и ноги. Она пыталась закрыть им глаза, но они слишком долго смотрели на смерть, и веки не опускались.

Дудочник приказал своим людям принести широкие простыни и одеяла из приюта, и я помогала Эльзе заворачивать детей в эти импровизированные саваны. Особенно ужасно становилось, когда я узнавала лица. Не все дети были из приюта Эльзы, но многие. Когда передо мной положили Луизу с открытым ртом, я не могла отвести глаз от маленьких зубов, щербинок между ними. Из всего, что предстало в тот день перед моим взором, только вид этих маленьких белых зубов заставил меня отвернуться.

Мы работали в безмолвии, потому что хотели отгородиться стеной молчания от того, что делали. Иногда тишину рассекали всхлипы Эльзы. Закончив, мы понесли тела к двери. Эльза брала детей постарше, я с рукой на перевязи — младенцев и малышей. Облаченный, самый маленький ребенок по размеру был не больше буханки хлеба. Но даже младенцы были тяжелее, чем обычно — их маленькие легкие и желудки переполняла жидкость.

Я нарушила молчание, только когда мы с Эльзой вынесли последнее тело. Зои и Криспин вернулись в контору мытарей, Дудочник на улице договаривался с воином, чтобы тот подогнал повозку для тел. Моя рука болела, я видела, что Эльза смертельно устала, мне захотелось подождать еще день, прежде чем я вывалю на нее свои новости. Но не стоило оттягивать то, что мы обе должны были узнать.

Рассказ о неделях и месяцах, прошедших с тех пор, как мы виделись, вышел долгим. Я поведала Эльзе, что произошло на Острове, и она кивнула.

— Нас отрезали от новостей внешнего мира, но солдаты Синедриона прямо-таки хвастались бойней на Острове. До того я надеялась, что ты туда добралась, а потом, когда пришла весть, молилась, чтобы вы с Кипом задержались на большой земле.

Называя имя своего близнеца, я не сводила с нее глаз. Она в ответ внимательно меня оглядела, словно стараясь убедиться, что я все еще та, кого она знает. Потом стиснула мою руку:

— Это ничего не меняет.

Мне хотелось, чтобы так и было. Но Зак меня изменил. Он и все, что он сотворил, сформировало меня так же, как я сформировала его. Один из нас нож, другой — точильный камень.

Не отпуская ее ладонь, я рассказала все, что мы узнали о баках, а также о планах Зака.

— Я не дура, — тихо проворчала Эльза. — И, когда забрали детей, поняла, что надвигается нечто ужасное. Но это место и твой рассказ хуже того, чего я боялась.

— Ты пыталась остановить альф, когда они пришли за детьми?

Эльза приподняла бровь над подбитым глазом:

— А ты как думаешь?

— И Нина?

Она опустила взгляд:

— Нина пострадала больше меня, когда мы хотели их остановить. Ее ударили по голове, потом из ушей пошла кровь. — Эльза медленно вздохнула. — Два дня спустя она умерла.

Мы сидели вместе, у наших ног рядами лежали мертвые дети в саванах.

— Может, они не страдали, — прошептала я.

Эльза потянулась к моей руке:

— Когда вы с Кипом пришли сюда, я понимала, почему вы вынуждены лгать о своих именах и откуда вы. Но не лги мне сейчас. Я для этого слишком стара. На ложь больше нет времени.

Ω

Мы наблюдали, как детские тела загружают в повозку, когда со склона донеслось имя Дудочника, а затем и мое.

Зои выбежала из-за угла. Она вспотела, от резких движений опять открылась рана на бедре, и свежая кровь просачивалась через ткань брюк.

— Посланник из Синедриона, — сообщила Зои. — Пришел один десять минут назад к восточным воротам.

Эльза снова крепко обняла меня на прощание, я пообещала вскорости вернуться.

Мы с Дудочником и Зои поспешили по городским улицам так быстро, насколько позволяли ее раненая нога и моя сломанная рука.

— Это твой брат, — сказал Инспектор, когда мы ворвались в контору мытарей. — Прислал сообщение. Он хочет поговорить.

— Он здесь?