Карта неба

— Вам бы следовало больше верить в империю, мистер Мюррей. Все мы обернулись на этот исполненный высокомерия голос, принадлежавший молодому человеку, которого я принял за пьяного.

— Капитан Шеклтон, я агент Клейтон из Скотленд-Ярда, — представился он, дотронувшись до своей шляпы. — Из того, что мне удалось услышать, пока я… м-м-м… отдыхал, восстанавливая силы, могу сделать вывод, что вы считаете себя достаточно подготовленным для того, чтобы провести нас по канализационной системе вплоть до Кенсингтона. Я угадал?

Шеклтон кивнул с торжественной решимостью, на которую способны лишь герои, принимая на себя таким образом ответственность за всю нашу группу. Тогда я выступил вперед, немного раздосадованный тем, что этот странный субъект, который в столь сложной ситуации без зазрения совести дрыхнул под деревом, даже не заметил моего присутствия. Я громко откашлялся, стараясь привлечь его внимание, а затем протянул ему руку.

— Агент Клейтон, я Чарльз Уинслоу, тот, кто… — Я умолк в нерешительности. Добавить, как поначалу собирался, «тот, кто открыл капитана Шеклтона», показалось мне вдруг слишком хвастливым, и я закончил так: — В общем, я здесь вроде… вроде верного оруженосца капитана.

— Очень приятно, мистер Уинслоу, — сказал агент, наскоро пожав мне руку, и вновь переключился на Шеклтона: — Итак, капитан, вы говорили…

— На самом деле это я некоторое время назад, когда вы… спали… — вновь перебил я агента, возмущенный его невежливостью, — говорил, что мне не нравится идея покинуть Лондон, поскольку…

— Мистер Уинслоу, уже давно ясно, что все мы хотим выбраться из Лондона, — оборвал меня Уэллс. — И сейчас мы обсуждаем лишь то, каким образом нам сначала добраться до…

— Именно так… — мрачно подтвердил Мюррей. — Но продолжаю настаивать, что абсурдная идея выбраться из Лондона по канализационной системе, как будто мы крысы, не кажется мне наиболее подходящей.

— Если у вас есть идея получше, мистер Мюррей, — прекрасно, поделитесь ею с нами, — с горящими глазами предложил капитан. — Только хочу вам заметить, что при любой катастрофе именно крысы, как правило, первыми находят путь к спасению.

Вскоре мы все уже говорили одновременно, ввязавшись в жаркую дискуссию. Наконец агент Клейтон сумел перекричать остальных.

— Джентльмены, успокойтесь! — обратился он к нам. — Я искренне полагаю, что мы должны доверять капитану Шеклтону и согласиться с его планом. И считаю так не потому, что у капитана безупречная репутация. И не потому, что пока никто не предложил лучшей идеи. А просто-напросто потому, что, боюсь, эта парочка треножников, которая направляется к нам, вовсе не собирается устроить на холме романтический пикничок.

Мы в страхе уставились на треножники, которые, словно праздные гуляки, шли через Риджентс-парк, направляясь к месту, где мы стояли.

XXXV

Медленно приходя в себя после тяжелого рабочего дня, Чарльз смотрел из своей камеры на закат, такой же странный и тревожный, как все закаты последних месяцев, вытеснившие привычный земной заход солнца, и с глубокой печалью думал, что вернейший признак того, что человек лишился своей родины, это как раз закат, когда солнце заходит уже не так, как в его детстве. С презрительной гримасой наблюдал он за тем, как мрачные зеленые и темно-фиолетовые полосы сгущаются вокруг солнца, придавая ему вид заразной опухоли и лишая его былых оранжевых и желтых одежд, и теперь, сквозь отравленную атмосферу, сквозь медную кисею, накрывшую небо, оно напоминало одну из тех стертых и сплющенных монет, что со звоном швыряют на стойку нищие, чтобы им налили стакан вина.

В этот момент Чарльз заметил, как из порта, расположенного в окрестностях лагеря, вылетели три воздушных корабля марсиан: три отполированные до блеска летающие тарелки, которые с мелодичным мурлыканьем поднялись вертикально на несколько метров, на секунду зависли на фоне серебристой полусферы солнца, словно позировали для дагерротипа, а затем на немыслимой скорости ринулись в мутные фиолетово-зеленые волны и исчезли в бездонном мраке воздушного океана. Эти летательные аппараты марсиан, которые столь убедительно демонстрировали пропасть, существовавшую между наукой землян и наукой их тюремщиков, опередили земные, когда пришла пора завоевывать здешние небеса, едва освоенные своевольными аэростатами, хотя сейчас Чарльз равнодушно проводил их глазами. А ведь в первые месяцы было совсем по-другому, подумал он: прилеты и отлеты сверкающих воздушных машин превращались для узников в увлекательное, хотя и страшноватое зрелище. Однако ко всему привыкаешь, даже к самому, казалось бы, невероятному.