Карта неба

 Ты по-прежнему весело улыбаешься, отважный читатель, или, быть может, дрожишь в своем кресле после ужасных событий, случившихся в антарктических льдах?

Если же этого испытания тебе оказалось недостаточно, сейчас ты имеешь шанс пережить самое настоящее вторжение марсиан. Не упусти его и смело переходи к последующим страницам. На этот раз я не стану предупреждать тебя о призраках, подстерегающих твою бедную душу. Скажу только, что если ты не отведешь глаз, то сумеешь разглядеть все самое лучшее и самое худшее в человеческой натуре.

Особо впечатлительные читатели, возможно, предпочтут для себя какое-нибудь другое, более безобидное чтение.

 — Нелепо думать, будто я имею какое-то отношение к марсианам, потому что написал роман, где предсказал их нашествие! — вдруг проговорил Уэллс как бы для самого себя.

Внезапная реплика писателя заставила Клейтона вздрогнуть.

— Не менее нелепо, чем намерение воспроизвести марсианское вторжение, чтобы завоевать расположение дамы, — ухмыльнулся он.

XV

Эмме Харлоу хотелось бы, чтобы Луна оказалась обитаемой. Тогда она могла бы гладить шелковистые гривы единорогов, пасущихся на лунных лугах, наблюдать за тем, как двуногие бобры строят свои хатки, или летать в объятиях Человека-летучей мыши, любуясь с высоты лунной поверхностью, украшенной густыми лесами, внутренними морями и остроконечными пирамидами из бледно-фиолетового кварца. Но Луна не была обитаема — это обнаружили новые мощные телескопы, лишив мир, как и многие другие научные достижения, магии, которой он до этого был пропитан. Потому что вот уже более шестидесяти лет Луну населяли самые невероятные фантастические существа, какие только можно себе вообразить.

А все дело в том, что жарким летом 1835 года, когда Эмма еще даже не родилась, некий джентльмен наблюдал Луну, и ему пришло в голову, что именно ее можно было бы сделать хранилищем магии, в которой так нуждался человек, чтобы облегчить себе существование; той самой магии, которую столь последовательно и безжалостно вытеснял прогресс. Да, это было идеальное место для хранения грез — мощного укрепляющего средства, поскольку никто не сможет сунуть на Луну свой нос, чтобы что-то опровергнуть. Кто же был сей защитник мечтаний? Его звали Ричард Адамс Локк, и он был англичанином, переселившимся после окончания Кембриджского университета в Нью-Йорк, где стал главным редактором газеты «Нью-Йорк сан». Что касается его внешности, то лицо у него было обезображено оспой, на что, впрочем, дамы мало обращали внимания, ибо был он высок и строен, как тополь. К тому же его глаза излучали свет, они светились спокойствием, свидетельствуя о принадлежности их обладателя к возвышенным душам, которые обычно становятся для остальных маяками. Хотя в данном случае все было не так, поскольку Локк сильно отличался от подобного типа людей. В груди этого английского джентльмена с внешностью доброжелательного проповедника таился поистине язвительный дух. Локк внимательно вглядывался в окружающий мир, и что же он видел? Одну лишь глупость, удручающую неспособность человека учиться на своих ошибках, нелепую действительность, которую он выстроил вокруг себя, а главное — его непомерную страсть придавать значение самым ничтожным вещам на свете. С одной стороны, все это вызывало у него тайное злорадство, но с другой — коллективная глупость раздражала его, ибо выставляла в не слишком выгодном свете биологический вид, к которому он, на свое несчастье, принадлежал.