Карта Творца

24 декабря по распоряжению секретаря Оларры мы все собрались в церкви Санта-Мария-де-Монтсеррат, расположенной на виа ди Монсеррато, на рождественскую мессу. Построенная рядом с приютом для паломников из Испании по приказу папы Александра VI, церковь с XVII века превратилась в духовный центр испанской колонии в Риме. Все религиозные праздники испанцы отмечали именно здесь. Лестница, ведущая в церковь, служила своего рода клубом, где недавно прибывшие из Испании рассказывали о последних событиях на Пиренеях, а тем, кто собирался на родину, здесь вручали письма, посылки и сувениры для родственников и друзей. Здесь же вы могли услышать всевозможные сплетни и стать невольным участником разных интриг.

— Как я рад видеть вас, принц! А почему вы стоите у дверей в такой холод? Входите вместе с нами, прошу вас, — приветствовал Юнио сеньор Фабрегас.

Ответ принца поразил всех:

— Благодарю вас, сеньор Фабрегас, но я жду короля.

— Итальянского? — поинтересовался сеньор Фабрегас недоверчиво, приходя в восторг от мысли, что сам король Виктор Эммануил III, возможно, посетит службу.

— Нет, вашего, короля Испании.

Сеньор Фабрегас не учел, что для дворянина короли не перестают оставаться таковыми, даже если им приходится спасаться бегством, как это случилось с Альфонсо XIII.

— В таком случае увидимся внутри. Я был бы счастлив пожать руку монарху, — добавил сеньор Фабрегас с заговорщицким видом.

Юнио рассказал Монтсе, что он присутствовал в церкви по приказу дуче, у которого дон Альфонсо XIII попросил помощи, чтобы вернуть трон. Несмотря на заявления Муссолини о том, что он поддерживает политическую деятельность фалангистов, ему хотелось сохранить хорошие отношения с испанским королевским домом — мало ли что может случиться в будущем? А для выполнения соответствующего поручения никто не подходил лучше, чем принц-чернорубашечник.

Через несколько минут после того, как церковь заполнилась прихожанами, появились король с королевой и двумя сыновьями в сопровождении журналиста Сесара Гонсалеса-Руано, который последовал за монархом в изгнание, чтобы писать о нем репортажи.

Служба в честь павших заняла больше времени, чем сама проповедь, так что мы почти всю мессу молились. Мы молились за семнадцать казненных епископов и за семерых, пропавших без вести, за пять тысяч восемьсот убитых монахов и шесть тысяч пятьсот погибших священников, и за десятки тысяч граждан. Однако никто не вспомнил о тех священниках, которых Франко велел казнить в Гипускоа и Бискайе за их националистические взгляды и жертвах с другой стороны. Оставалось помолиться за то, чтобы этот бывший король с восковым лицом, печальный, словно свеча, сидевший в первом ряду, вернул себе трон, отнятый у него всенародным голосованием. Альфонс XIII пребывал в подавленном состоянии духа. Там, на родине, единственными его занятиями были бридж и женщины. В карты он играл плохо, вызывая жалость у тех, кому приходилось его обыгрывать. Но с женщинами Альфонсу всегда везло: все сходились в том, что его величество — настоящий донжуан. Список его любовниц в Испании казался бесконечным. Однако после приезда в Рим положение коренным образом изменилось. Теперь ему приходилось общаться с дамами в гостиничном номере, где он жил; к тому же король страдал от дурного запаха изо рта, и недуг этот усилился от тягот изгнания, так что женщины начали терять интерес к его персоне. «Бурбон без женщин — лишь наполовину Бурбон» — это утверждение знали все, и короля сначала стали воспринимать как своего рода привидение, а потом и вовсе как существо, приносящее несчастье, — вплоть до того, что, произнося его имя, итальянцы одновременно стучали по дереву. Но Юнио отличался от своих connazionali [26]: он без колебаний сел рядом с королем, плечо к плечу, и даже протянул ему руку, чтобы тот мог опереться, когда становился на колени после причастия.

После службы я присоединился к соотечественникам, которые стояли у дверей церкви (среди них находилось семейство Фабрегас и секретарь Оларра), чтобы поздравить монарха с Рождеством. Я до сих пор помню, как дон Альфонсо сказал Сесару Гонсалесу-Руано, когда они оба вышли на улицу:

— Не понимаю, почему люди недовольны гостиницами. Они гораздо лучше королевских дворцов.