Карта Творца

— Я не знаю. Я пил кофе в «Фронтони», и вдруг хозяин вручил мне этот листок по поручению незнакомца… северной внешности. Здесь указан номер машины твоего знакомого. Полагаю, автор письма не может смириться с тем, что принц купил Пьера Валериана, и теперь хочет поговорить с нами, чтобы мы аннулировали сделку.

Монтсе проигнорировала мою обмолвку, то есть то обстоятельство, что я приписывал ей определенные дружеские отношения с Юнио, не соответствующие действительности. Я же в тот момент считал, что они принадлежат друг другу, хоть и виделись всего один раз.

— Если все обстоит именно так, как ты говоришь, то почему тот человек не показался сам? Почему он не обратился к тебе прямо? И зачем звать нас на кладбище к какой-то определенной могиле?

— Не имею ни малейшего понятия. Полагаю, что кладбище большое и потому нужно договариваться о конкретном месте встречи. Может, таинственный незнакомец — англичанин, как Китс.

— «Приходи вместе с девушкой», — повторила она вслух.

— Как ты думаешь, что нам делать? — спросил я.

Теперь мне кажется, что предоставлять ей право решения было с моей стороны проявлением трусости, учитывая, какими последствиями для нас это обернулось, но в глубине души я хотел узнать, как далеко она готова зайти, если верны мои предположения относительно ее чувств к Юнио.

— Если отец узнает, что я ходила на протестантское кладбище, он меня убьет. Но с другой стороны, вдруг этот человек хочет сообщить нам что-то важное, — сказала она.

— А как нам выйти вместе, чтобы твой отец ничего не заподозрил? — поинтересовался я.

— Это очень легко, — ответила она, указывая мне на стопку книг.

— Не исключено, что мы сможем обмануть твоего отца, но сомневаюсь, что то же самое получится с Оларрой. У него приказ из посольства — следить за всеми. Кое-кто из моих знакомых студентов в Испании попал под следствие по его доносу. Некоторых из них наверняка посадят в тюрьму или даже расстреляют по его вине. Вероятно, он пошлет людей следить за нами до самого книжного магазина.

— В таком случае мы сначала пойдем в лавку синьора Тассо и только потом — на кладбище. Мы отдадим ему книги и скажем, что хотим снова встретиться с принцем и пригласить его к нам в академию, в библиотеку: а вдруг там есть еще какие-нибудь интересующие его издания. Оларра ничего не заподозрит, потому что у него не будет к тому оснований.

Меня удивили изворотливость Монтсе и ее упорное стремление добиться новой встречи с принцем.

Голос доньи Хулии, возвестивший, что ужин готов, положил конец нашему разговору.

Национальное блюдо вызвало за столом небывалое воодушевление. Пили за Франко, за Муссолини, за Гитлера и японского императора, за четырех всадников Апокалипсиса, явившихся, чтобы вызволить мир из лап коммунистического чудовища. Под конец вечера Оларра завел граммофон, и несколько пар закружились в танце под звуки военного марша; в их числе и дети — Мигелито и Марианита. Несмотря на то что зрелище это было довольно нелепое, я почувствовал вдруг такую тоску по родине, что на глаза даже навернулись слезы; плакать захотелось еще сильнее, когда Перес Комендадор и его жена, Магдалена Леру, объявили о своем намерении совершить длительное путешествие по Греции.

Я услышал, как сеньор Фабрегас сказал секретарю Оларре:

— Перес Комендадор просто пытается смыться. Не думаю, что сейчас подходящее время для поездок.

— Если в нашем доме и есть человек, в котором не приходится сомневаться, — то это Перес Комендадор. Он единственный, кто выступил против Валье-Инклана, когда тот решил превратить академию в гнездо анархистов и революционеров. Уверяю вас: пойти против дона Рамона, у которого характер хуже, чем у самого черта, — нелегкая задача. Кроме того, его поручителем является герцог дель Инфантадо, так что он может отправляться, куда ему вздумается. Не стоит забывать и вот о чем: отъезд пары Перес Комендадор означает, что нам теперь придется кормить на два рта меньше. Не забудьте об этом, — ответил ему секретарь Оларра.

— Я уеду отсюда только для того, чтобы убивать красных, — заключил сеньор Фабрегас.

— Вы уедете отсюда в тот день, когда кончится война. Если вы хотели убивать красных, вам нужно было остаться в Барселоне, — возразил Оларра.

Когда все разбрелись по своим комнатам, я снова поднялся на террасу. Рубиньос сидел в том же положении, что и прошлой ночью: он клевал носом, пытаясь побороть сон. Как только я вошел, раздался стук телеграфа.

— Чертов аппарат! — воскликнул Рубиньос, приходя в себя.

Несмотря на попытки держать военную осанку, похож он был не на солдата, а на школьника, не имеющего никаких способностей к воинскому делу.